Тропа Кайманова - [120]

— Товарищ капитан, — окликнул Кайманова Абзал. — Я думаю, надо подальше проверить берега. Может, воры погнали лошадей прямо по воде.

— От дороги к речке нет следов, — ответил Яков.

— Наверняка будут, — возразил Абзал. — Больше некуда их увести...

— Раньше ты не очень уверенно меня товарищем называл, — заметил Яков.

— Считал, что не имею права, — не сразу ответил Абзал.

— А сейчас?..

— А сейчас, когда война, в неуверенного стреляют с обеих сторон. Из заключения вернулся, сказал себе: с Клычханом больше не пойду. У него уж точно под пулями лягу...

— А теперь он сам сюда пришел. Так, что ли?.. А если так, будь уверен, кого-нибудь к тебе обязательно подошлет.

— Уже подсылал...

— Кого же? Вот это новость!

— Тангры-Берды приходил, сказал, жди, хозяин еще помнит, что ты на белом свете зажился, своих продавал...

— А почему не задержал Тангры-Берды? Почему нам не сказал?

— Как задержишь? У него — маузер, у меня — ничего. А сказать сразу сказал. Тебя тогда на Даугане не было, коменданту Ястребилову говорил...

Яков внимательно посмотрел на Абзала. По лицу пастуха нетрудно было понять, что ему известны отношения Якова с бывшим комендантом.

— К тебе наверняка еще придут, — сказал Яков. — Клычхановских бандитов вон сколько распугали...

— Знаю, что придут...

— Ну и что ты надумал?

— А ничего... На то ты и капитан, чтобы за нас, рядовых, думать... Вот, понимаешь, — безо всякого перехода продолжал он, — плохо у нас с сапожной мастерской. Как Ахмета на фронт забрали, сапоги починить некому. Пришлось самому косячки подбивать...

Абзал поднял ногу, затем другую, показывая подметки и каблуки недавно отремонтированных сапог.

— Да и гвоздей не хватило, — говорил он. — Видишь, на одном косячке четыре гвоздика, на другом — только три... Ты, что ли, притчу о семи гвоздиках рассказывал? Когда по ним нарушителя поймали...

— Загадки загадываешь, Абзал-ака? — пристально глядя на него, спросил Яков.

— На то ты и комендант, чтобы отгадывать. Только какие загадки, когда свои следы сам показываю.

— А гвоздики почему не до конца забил? — спросил Яков.

— Чтоб на камнях не оскальзываться. Чиркнешь по камню, тоже ведь след остается.

— Ладно, разберемся, что к чему, — сказал Яков.

«А не двойную ли игру затеял Абзал? — подумал он. — Тогда зачем этот разговор о косячках? Не зря же он подметки свои показывает?»

— Давай вспомним наш с тобой уговор, — сказал Яков вслух. — Надо будет, чтобы я или Галиев срочно тебя нашли, повесишь на дувале кошары какую-нибудь кошму...

— Память у меня хорошая, Ёшка. Этот разговор я на всю жизнь запомнил, — ответил Абзал.

Машина остановилась у широкой полосы сыпучки, пересекавшей дорогу. Песок был так изрыт, что разобраться, какие на нем следы, не представлялось возможным.

— Колхозное стадо гнали для фронта, — заметил Абзал. — Считай, половину овец из моей отары забрали. Вон сколько следов! И конских, и коровьих, и овечьих, даже ишачьих... Попробуй разберись!..

— Насчет лошадей разберемся, — сказал Кайманов. — Можно спросить на разъезде, не грузили ли их в вагоны для отправки на фронт.

— До разъезда кони могли своим ходом дойти, — проговорил Абзал.

— Тоже правильно, — согласился Яков.

Через каких-нибудь десять — пятнадцать минут они подъехали к железнодорожной станции, одной из тех, что возникли в голой степи во время войны.

На запасной ветке разгружался, видимо, прибывший прямо с фронта, изрешеченный пулями и осколками санитарный поезд.

Врачи, сестры, санитары в белых халатах несли раненых на носилках, помогали выбираться из вагонов ходячим, усаживали их на телеги, в крытые брезентом машины.

Яков почувствовал, как отлегло от сердца, когда увидел распоряжавшуюся возле одного из вагонов Светлану; он считал, что Светлана осталась с Ковтуном на заставе Аяк-Кала...

Кайманов издали помахал Светлане рукой, то же сделали Абзал и пограничники. Она увидела их, сдержанно ответила, снова обернулась к вагону, из которого выгружали раненых. За выгрузкой наблюдал и дежурный по станции.

Тут же, на разъезде, толпились жители ближайших аулов и поселков, между вагонами, высматривая своих, шныряли любопытные мальчишки, слышались возгласы, причитания.

Якову так захотелось спрыгнуть на землю, подойти к Светлане и поговорить с ней, что он готов был постучать по кабине, чтобы уехать от соблазна, но раздался насмешливый голос Абзала:

— Счастливый ты, Ёшка. Ехал по делу, а встретил докторшу...

— Скажешь, докторша здесь без дела? — трезвея, парировал Яков.

— Я так не говорил. Я не о ней, о тебе...

«А этот пастух вовсе не прост, — невольно подумал Яков. — Уж не провокация ли опять: поехал Кайманов ловить бандитов, а попал на свидание с милой... Еще одно дело пришьют...»

— Разворачивайся, — приказал он шоферу, — сейчас обратно поедем. — Яков спрыгнул на землю, узнал у дежурного, что никаких лошадей с разъезда не отправляли, подошел к Светлане, остановился, не зная, с чего начать разговор.

Светлана еще больше похудела и осунулась. Вскинув на него измученные глаза, негромко проговорила:

— Слава богу, жив! Я уж тут все передумала...

— С чего это мне не быть живым? — сразу обретя равновесие, спросил Кайманов.