Тропа до звезд - [4]
Впрочем, Саймону лоцманские понты были до фотосферы. Просто он, несмотря на всю свою показную небрежность, грешил некоторым перфекционизмом. И в данный момент морщился от совершенной ошибки.
— А вы куда смотрите? — огрызнулся он, не желая признавать промашку. — Ваш корабль, вы и командуйте.
Капитан снова сдвинул нейромаску и уставился на хама. «Вот же, — подумалось Саймону, — здоровый, крепкий сорокалетний мужик, наверняка уже не меньше полусотни тысяч налета. А приходится терпеть эдакого молокососа с гонором. Меня, то есть». Он дернул уголком рта и попытался сформулировать извинения так, чтобы не звучало обидно ни для кого из присутствующих, но тут на мостике моргнул свет.
А вслед за этим пришло непонятное. Пугающее. Чуждое.
Сколько Саймон себя помнил, он всегда ощущал мир вокруг. Не только зрение, слух, обоняние и осязание — постоянно было что-тоеще. «Нюх на массу», — как шутили курсанты. «Барионное видение», — как предполагали некоторые ученые. Это что-то и отличало «ходоков до звезд» от простых «пешеходов» — как иронизировали в лоцманской среде. Юмор, естественно, был злой.
Саймон никогда не терялся в невесомости. Он всегда мог сказать, с какой стороны находится гравитационный колодец. Он мог почувствовать приближение корабля на встречном курсе. На поверхности планеты эти чувства оказывались спутаны, приглушены — масса геоида, строения, люди, машины. Впрочем, определить, что за углом кто-то стоит и ждет, труда никогда не составляло. Это отменяло любые сюрпризы — как приятные, так и не очень.
И вот теперь все это пропало.
Лоцман висел в силовом поле, в пределах загона, и от удивления не мог произнести ни слова. Зато слова нашлись у первого пилота, который вышел на капитанский канал из своего компартмента:
— Что за ерунда? У меня коррекция не отрабатывает.
Капитан нахмурился, вернулся в сеть и уточнил:
— Что значит, не отрабатывает? Диагностика движков есть?
Отозвался второй пилот:
— Нет, и у меня тоже. Спросите у машинного, что они там намудрили.
— Принято. А ведь чиф словно чуял засаду… — пробурчал капитан, а затем обратился к Саймону: — Лоцман, перенесите нас на стабильную орбиту.
— Не могу, — сквозь зубы прошипел тот.
Молчание длилось пять секунд. Затем капитан ровным, усталым голосом произнес:
— Я не вполне понял. Повторите?
— Повторяю, — ядовито выплюнул Саймон. — В силу не зависящих от меня причин не могу осуществить перенос судна на безопасное от планеты расстояние. Кэп, — он поежился, обхватил себя руками и уставился куда-то за командирскую консоль, — я космоса не чувствую.
Собеседник еще пару секунд переваривал услышанное. Затем окончательно стянул нейромаску, деактивировал силовые амортизаторы, отстегнул ремни и встал из ложемента.
— Что. За. Хрень, — раздельно произнес он. — Как это, «не чувствую»?
— Ну, вот так, — сощурился Саймон, подплыл к границе загона, опустился на палубу и сделал шаг в сторону. — Словно отрубили от пространства. Такого раньше не случалось.
— Прыжковый синдром? — озабоченно уточнил капитан. Нет, все-таки нормальный он мужик. Не бросился обвинять, не начал паниковать. По лицу видно, что параллельно просчитывает варианты и прикидывает шансы. Саймону до его выдержки оказалось далеко. Он отключил загон и уселся на край постамента, стараясь не выдать дрожь в коленках.
— Другое. Синдром появляется только после перенапряжения. И начинается не сразу. И лоцман все равно чувствует мир — просто он… Устает. Как старик от жизни, — попытался он дать внятное объяснение. Капитан кивнул.
— Ясно, но мне это не поможет, — не возвращаясь к маске, он махнул рукой над консолью. — Пилотажный, порадуете?
— Никак нет, — голос первого был глух и растерян. — С машинным-то что?
Капитан хлопнул себя по лбу и переключился.
— Чиф, у нас тут проблемка…
— Драть нас всех через мезон проблемка! — гаркнуло в ответ. — У меня все, все ходовые генераторы потухли! На аварийке тянем!
Саймон с интересом понаблюдал, как самый главный человек на корабле жует губами.
— Перезапуск?
— Пробовал, — отрезали с той стороны.
— На холодную?
— Пробовал.
— Ну… На горячую?
— Да пробовал я, коротыш мне в дышло! — кипело в канале. — Да, без приказа. Но сам понимаешь…
Капитан понимал. Понимал и лоцман: старший механик лично отвечал за любые неполадки в своем хозяйстве. Если что-то шло не так, и можно было решить проблему, не привлекая внимания начальства — восемь из десяти стармехов постарались бы провернуть дело тихой сапой.
И тут корабль вздрогнул. Капитан молнией бросился к ложементу, схватил нейромаску, изучил диагностику.
— Отделился наш челнок. Телеметрия с борта заблокирована, удаленного контроля нет, — констатировал он. — Мне одному это не кажется совпадением?
Совпадением это не казалось никому. Тут же прорезался пост обороны:
— Кэп, мы санкционировали вылет?
— Ни в коем разе, — с оттенком злорадства отметил тот. — Можете аккуратно пробить ему зеркало? Чтобы не развалился до появления силовиков?
Оборона откашлялась.
— Со всем уважением, кэп, но пока генераторы по нулям — я могу только вытянуть палец и сказать «пиу-пиу!» Что там у нас происходит, к слову?
— Работаем, — лаконично отрезало начальство, снова отключилось и устало потерло лицо. — Нет, ну вот же гадство…
Тигр погиб. Ушел в никуда Двуединый, признав расторжение древнего договора. Иные остались наедине с собой. И как-то сначала неявно, а после – все заметнее, все чаще попадаясь на глаза дозорным, начинают происходить странные, необъяснимые вещи. Даже опытные волшебники и колдуны теряются, сталкиваясь с ними. Воронежские Темные строем идут под нож мясника. В Красноярске кто-то творит сумбурные чудеса, наплевав на status quo. Делятся мрачными тайнами бескуды. В далекой Бразилии дельфины выходят на берег. Что творится с пространством и временем – лучше даже не пытаться представить.
«Когда же бравый полисмен справился с приступом тошноты, вспомнил устав и осторожно приблизился к валяющемуся на пласфальте плащу, внутри уже никого и ничего не было. На ткани остались следы вязкой жидкости, напоминающей слюну…».
В штутгартское отделение Инквизиции попадает неожиданный арестованный.
У Понимающего много историй. Межрасовые конфликты, спасение миров, распитие чая в теплой компании. Никогда не знаешь, куда поток времени закинет тебя в следующий момент. В одном можно быть уверенным: что бы ни произошло, тебя всегда поддержат, помогут и поймут. Ну или, опять же, чаем напоят.Это рассказ о том, как важно взаимопонимание между самыми несхожими людьми – и даже между существами разных видов. В нем несколько героев, и у каждого своя правда. И чтобы мир не погиб – а в какой-то момент даже мог быть создан заново из ничего – этим героям приходится прислушаться к себе и сделать правильный выбор.
В прибрежной деревне собираются сжечь ведьму. Казалось бы, что может пойти не так?
Как будет развиваться человек? Приобретем ли мы сверхспособности, достигнем ли бессмертия, деградируем ли? Шестнадцать современных писателей-фантастов поделятся своим видением того, куда движется цивилизация. В сборнике представлены лучшие работы, участвовавшие в проведенном в конце 2018 года конкурсе рассказов «Эволюция человечества».
Он мечтал намыть золота и стать счастливым. Но золото — это жёлтый бес, который всегда обманывает человека. Кацап не стал исключением. Став невольным свидетелем ограбления прииска с убийством начальника артели, он вынужден бежать от преследования бандитов. За ним потянулся шлейф несчастий, жизнь постоянно висела на волосок от смерти. В колонии, куда судьба забросила вольнонаёмным мастером, урки приговорили его на ножи. От неминуемой смерти спасла Родина, отправив на войну в далёкую Монголию. В боях на реке Халхин-Гол он чудом остался жив.
Жизнь подростков отличается: кто-то дружит со своими родителями, кто-то воюет, у кого-то их и вовсе нет, кто-то общительный, кто-то тихоня. Это период, когда человек уже не ребенок, но и не взрослый, период сотворения личности, и у каждого этот переход происходит по-разному: мягко или болезненно. Фахри – подросток с проблемами: в семье, школе, окружении. Но у него есть то, что присуще не всем его – понимание того, что нужно что-то менять, так больше продолжаться не может. Он идет на отчаянный шаг – попросить помощи у взрослого, и не просто у взрослого, а у школьного психолога.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
Дример — устройство, позволяющее видеть осознанные сны, объединившее в себе функционал VR-гаджетов и компьютерных сетей. В условиях энергетического кризиса, корпоратократии и гуманистического регресса, миллиарды людей откажутся от традиционных снов в пользу утопической дримреальности… Но виртуальные оазисы заполонят чудища, боди-хоррор и прочая неконтролируемая скверна, сводящая юзеров с ума. Маркус, Виктор и Алекс оказываются вовлечены в череду загадочных событий, связанных с т. н. аномалией — психокинетическим багом дримреальности.
В Центре Исследования Аномалий, в одной из комнат, никогда не горит свет. Профессор Вяземский знает, что скрывается за ее дверями. И знает, как мало времени осталось у человечества. Удастся ли ему найти способ остановить аномалии, прежде чем они поглотят планету? И как быть, если спасти мир можно только переступив законы человечности?
После неудавшегося Апокалипсиса и изгнания в Ад Сатана забирает с собою Кроули, дабы примерно его наказать — так, как это умеют делать в Аду, — а Азирафаэль не собирается с этим мириться и повышает голос на Господа. Рейтинг за травмы и медицинские манипуляции. Примечание 1: частичное AU относительно финала событий на авиабазе. Примечание 2: частичное AU относительно настоящих причин некоторых канонных событий. Примечание 3: Господь, Она же Всевышний, в этой Вселенной женского рода, а Смерть — мужского.