Тропа бабьих слез - [112]
Времени на раздумье нет. Без лишних слов, как было оговорено ранее, Васька скинул лыжи, схватил лестницу, приставил к лабазу. Гришка, озираясь по сторонам, с двумя ружьями наготове, встал за ствол дерева.
Проворно, как соболь, Васька залез по перекладинам ступеней наверх, повернул вертушку, открыл небольшую, тесовую дверцу: мать честная!..
– Что, есть? – долетел снизу голос Гришки.
– Как надо! – с дрожью в голосе ответил Васька и полез внутрь.
Лабаз большой, просторный, можно вчетвером ночевать. Стены бревен подогнаны плотно, без щелей, никакая птичка не проникнет. Пол крепкий, из колотых тесин кедра. Крыша покатая, капля воды не попадет. Внутри сумеречно, но в свете открытой ляды видны большие мешки: пушнина! Сколько ее… не пересчитать и не унести!
Дрожащими руками Васька распотрошил один мешок: шкурки белок. Это не надо, откинул в сторону. Второй мешок – тоже пышнохвостки. И его откинул. А вот на ощупь другая мягкость. Васька сунул руку в дыру, выдернул шкурку – соболь! Пойдет. Выкинул мешок за себя в открытое творило. В другом мешке тоже соболя. Сколько их? Наверно, в одном мешке больше сотни. Сколько мешков? Наверно, десятка два. Вот где богатство! Эх, если бы все вынести, до кучи!..
Торопится Васька, волнуется. Сердце бешено колотится. Разум подсказывает: не торопись. Но руки не слушаются, трясутся. За первым мешком вниз полетел второй, третий, четвертый… Понимает Васька – хватит! Больше не унести. Но жадность, как жаба в крынке сметаны, будет лакать, пока не захлебнется. Выкинул еще два мешка, повернулся, надо спросить у Гришки, еще или нет?!
Выглянул Васька из творила… и не понял, что происходит. Может, в глазах от мешков с соболями рябит. Или со зрением от темноты плохо стало, разволновался. Под лабазом над мешками люди стоят… Где Гришка? Нет Гришки. Внизу, поднимая на него стволы, нахмурили брови сойоты. Пятеро.
Ужас охватил Ваську! Сердце охолонулось кровью и остановилось. Руки, ноги, тело, стали чужими, неподвластными. Судорога перекосила лицо. В глазах замерз страх перед смертью.
Сколько так продолжалось? Секунды, минуты, а может, вечность. Смотрит Васька вниз на тувинцев, слова сказать не может. Где-то в голове булькает трепетная мысль: сейчас убьют. Вот-вот, из черных дырок метнется обжигающий огонь. Сознание трепещет: пусть лучше, убьют.
Сердце Васьки стонет: поймали!.. На месте воровства, за руку поймали… И кто? Не свои, не русские. Сойоты. У них другие законы тайги.
Однако никто пока не стреляет. Это дает хоть какой-то шанс на жизнь. Сознание начинает лихорадочно оценивать ситуацию. Пятеро. Откуда они взялись? Как успели подойти незаметно? Где Гришка? Нет Гришки. Убежал Гришка, бросил ружья, не предупредил. Может, как-то договориться?! Вероятность маленькая, но выхода нет. Первым делом, надо как-то стабилизировать обстановку. Васька начинает что-то лопотать:
– Да я… вот тут… – и не находит слов.
Сойоты молчат. Каждый из них знает, кого они поймали. Им не нужны объяснения. Один из них что-то сказал Ваське, махнул рукой. Васька не понимает тувинского языка, но понял: слезай. Ваське страшно, не хочет и не может идти к своим убийцам. Он что-то мычит, качает головой, пятится назад, в лабаз: там безопаснее. Грохнул выстрел. Пуля ударила в доску над головой, отколола щепу. Тот, кто стоял справа, передернул затвор карабина, выкинул гильзу, загнал в патронник новый патрон, показал пальцем себе на висок: следующая будет в голове!
Понял Васька. Затрясся телом, как холодец. Однако делать нечего, начал спускаться. От лихорадки лестница дрожит, лабаз на толстых столбах качается, с крыши снег сыплется. Ноги подкашиваются. Голос чужой, загробный, просит, объясняет:
– Мужики!.. Простите!.. Бес попутал!.. Больше никогда… в жизни!.. Бес!.. Простите!..
Не понимают сойоты русского языка. У них свое на уме. Их не переубедить. Они знают, зачем он оказался на лабазе.
Ступенька за ступенькой. Шаг за шагом. Все ближе к земле. А в голове, как мотылек над пламенем, обожженными крыльями трепещет молитва: Мать Пресвятая Богородица! Царица Небесная! Господи! Прости-помилуй!
Наконец-то ступив на снег, пал Васька на колени перед своими воителями, затрес бородой, оправдываясь и прося пощады. Из глаз ручьями покатились горькие слезы. В жизни, с детства никогда не плакал. А тут, как на погосте перед Всевышним, на покаянии грехов…
Стоят сойоты, смотрят на него. Лица холодные. Глаза безучастные, узкие, как щели в полу. Что-то бормочут по-своему, выкрикивают незнакомые, режущие слух слова. Может, все и обойдется…
Нет, не обошлось. Тот, который стрелял, стоял теперь за спиной, замахнулся ружьем, наотмашь ударил Ваську прикладом по затылку. Ткнулся Васька лицом в снег, потерял сознание.
Он очнулся от боли, нестерпимой, тупой, обездвиживающей. Ваське не хотелось возвращаться к реальности, настолько жутко и страшно плохо было в его голове. В глазах темно. Сердце болит. В руках мох.
Постепенно приходя в себя, он начал вспоминать, где он и что с ним происходит. Удручающая, кровососущая мысль восприятия, что все еще жив и находится в руках тувинцев, как клыки медведя на трепещущем сердце. Скорее бы конец… Кто-то растирал ему лицо снегом. Это привело его в чувство. Зрение вернулось через минуту. Все еще плохо соображая, Васька тупо посмотрел вокруг себя мутным взглядом, увидел ноги, вдруг понял, что стоит на коленях в неприличной позе, со спущенными штанами. Он попытался вырваться, однако четверо навалились на него, не давая развернуться. У горла холодом прилепилось лезвие ножа. Васька подумал, что сейчас его будут резать, закрыл глаза, вяло читая молитву. Однако острое лезвие так и оставалось без движений, в то время как сзади происходили какие-то действия. Он попытался повернуть голову, ему помогли. Один схватил за бороду, завернул шею, заставил смотреть. То, что Васька увидел, было невообразимо страшно, но что-то предпринять он не мог. Пребывая на границе первобытно-общинного строя, сойоты готовились наказать его по своим законам тайги. Тот, кто стрелял, ловко отделил от карабина стальной шомпол и, недолго изловчившись, глубоко ткнул им Ваське сзади раз, второй, третий…
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
Сибирь конца XIX века. Жизнь здесь течет своим чередом. Малые народы Севера, коренное население тайги, переселенцы – их отношения складывались далеко не всегда благополучно. А «золотая лихорадка» внесла свою жестокую лепту в размеренную жизнь простых таежников.На одном из приисков коварный приказчик воспользовавшись случаем, завладел товаром хозяина и, не считаясь с честью и достоинством, подчинил себе семью тунгусов. Обманутые Загбой и его жена продолжали существование фактически на положении рабов долгие годы.
Повесть «Когда цветут эдельвейсы» — реальная история профессионального охотника и его избранницы, городской девушки Ольги. Тайга принимает ее далеко не с распростертыми объятиями. Ей приходится постигать премудрости таежной жизни, пройти школу выживания и даже вступить в схватку с медведем.
Золотая лихорадка на рубеже столетий, захлестнувшая Восточную Сибирь и затянувшая в свои смертельные сети сотни и тысячи людей — геологов, казаков, крестьян, лесовиков, — продолжает собирать кровавую жатву. Каждый новый сезон открывает свежие золотые прииски, куда устремляются охотники за удачей, зачастую — на свою погибель и очень редко — на счастье. Вот и в лето 1904 года, когда разнеслась несть об очередной находке россыпного золота — в Ольховском урочище у ключа Серебряный пояс, меж старателями возник спор: кто первый добудет заветный, проклятый металл? И, как всегда, люди, уходя в тайгу, забыли, кто здесь на самом деле хозяин…
Повесть «Слёзы Чёрной речки» рассказывает о далеких предвоенных временах прошлого столетия. 1940 год. В таежном поселке Чибижек все работы связаны с золотом. Но принесет ли это таежное золото счастье Андрею и его подруге Марии?..
Обыкновенная семья русских переселенцев Мельниковых, вышедших из помещичьей кабалы, осваивается на необъятных просторах подтаежной зоны Сибири. Закрепившись на новых угодьях, постепенно обустроившись, они доводят уровень своего благосостояния до совершенства тех времен. Мельниковы живут спокойной, уравновешенной жизнью. И неизвестно, сколько поколений этой семьи прожило бы так же, если бы не революция 1917 года. Эта новая напасть – постоянные грабежи, несправедливые обвинения, угрозы расправы – заставляет большую семью искать другое место жительства.
В книге две исторических повести. Повесть «Не отрекаюсь!» рассказывает о непростой поре, когда Русь пала под ударами монголо-татар. Князь Михаил Всеволодович Черниговский и боярин Фёдор приняли мученическую смерть в Золотой Орде, но не предали родную землю, не отказались от своей православной веры. Повесть о силе духа и предательстве, об истинной народной памяти и забвении. В повести «Сколько Брикус?» говорится о тяжёлой жизни украинского села в годы коллективизации, когда советской властью создавались колхозы и велась борьба с зажиточным крестьянством — «куркулями». Книга рассчитана на подрастающее поколение, учеников школ и студентов, будет интересна всем, кто любит историю родной земли, гордится своими великими предками.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Стать советским писателем или умереть? Не торопись. Если в горящих лесах Перми не умер, если на выметенном ветрами стеклянном льду Байкала не замерз, если выжил в бесконечном пыльном Китае, принимай все как должно. Придет время, твою мать, и вселенский коммунизм, как зеленые ветви, тепло обовьет сердца всех людей, всю нашу Северную страну, всю нашу планету. Огромное теплое чудесное дерево, живое — на зависть».
«Посиделки на Дмитровке» — сборник секции очерка и публицистики МСЛ. У каждого автора свои творческий почерк, тема, жанр. Здесь и короткие рассказы, и стихи, и записки путешественников в далекие страны, воспоминания о встречах со знаменитыми людьми. Читатель познакомится с именами людей известных, но о которых мало написано. На 1-й стр. обложки: Изразец печной. Великий Устюг. Глина, цветные эмали, глазурь. Конец XVIII в.
Во второй том вошли три заключительные книги серии «Великий час океанов» – «Атлантический океан», «Тихий океан», «Полярные моря» известного французского писателя Жоржа Блона. Автор – опытный моряк и талантливый рассказчик – уведет вас в мир приключений, легенд и загадок: вместе с отважными викингами вы отправитесь к берегам Америки, станете свидетелями гибели Непобедимой армады и «Титаника», примете участие в поисках «золотой реки» в Перу и сказочных богатств Индии, побываете на таинственном острове Пасхи и в суровой Арктике, перенесетесь на легендарную Атлантиду и пиратский остров Тортугу, узнаете о беспримерных подвигах Колумба, Магеллана, Кука, Амундсена, Скотта. Книга рассчитана на широкий круг читателей. (Перевод: Аркадий Григорьев)
Повесть «У Дона Великого» — оригинальное авторское осмысление Куликовской битвы и предшествующих ей событий. Московский князь Дмитрий Иванович, воевода Боброк-Волынский, боярин Бренк, хан Мамай и его окружение, а также простые люди — воин-смерд Ерема, его невеста Алена, ордынские воины Ахмат и Турсун — показаны в сложном переплетении их судеб и неповторимости характеров.
Сборник произведений известного сибирского писателя Николая Капитоновича Зарубина включает в себя рассказы о простых людях, жителях городов и сёл, об их печалях и радостях, сложных характерах и затейливых судьбах, а также роман «Мокрый луг», повествующий о жизни крестьянской семьи Зарубиных из села Афанасьево. Действие романа протекает на фоне масштабных исторических событий начала и середины ХХ века. В памяти стареющей Настасьи оживают картины далекого и недавнего прошлого, перемежаясь заботами дня нынешнего.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.