Трон из костей дракона. Том 2 - [51]

– А кем была та девушка? – спросил Саймон.

– Какая девушка? – не понял Тайгер.

– Та, что связала для тебя шарф, – ответил Саймон.

– А! – Тайгер нахмурился. – Сигмар. – Он задумался еще на несколько мгновений. – Король Джон провел там почти год. Ты ведь понимаешь, что совсем непросто управлять покоренной страной, это очень трудная работа. Гораздо сложнее, чем воевать в проклятой войне, – так мне иногда казалось. Сигмар убирала покои короля – и я тоже там жил. У нее были волосы цвета золота – нет, пожалуй, светлее, почти белые. Я ее укротил, как дикого жеребца: доброе слово, немного еды для ее семьи. А она была хорошенькой!

– И ты хотел на ней жениться? – спросил Саймон.

– Думаю, да, – кивнул Тайгер. – Мы прожили там долгий год. Я хотел взять ее с собой, тут не могло быть никаких сомнений. Но она отказалась со мной уехать.

Оба некоторое время молчали. За толстыми стенами замка завывал штормовой ветер, словно собаки, забытые хозяином на холоде. Шипел и оседал воск свечей.

– Если бы ты мог вернуться, – наконец заговорил Саймон, – если бы ты снова мог попасть туда… – он пожал плечами, отбрасывая слишком сложную идею, – ты бы… ты бы снова ее отпустил?

Сначала старый шут ничего не ответил. И в тот момент, когда Саймон уже собрался потрясти Тайгера за плечо, старик зашевелился и откашлялся.

– Я не знаю, – задумчиво проговорил Тайгер. – Складывается впечатление, что Господь сделал, как посчитал нужным, но у нас ведь должен быть выбор, верно, парень? Очень плохо, когда его нет. Я не знаю… не думаю, что хотел бы так сильно изменить прошлое. Уж пусть лучше все остается как есть – и не важно, верное я тогда принял решение или нет.

– Но задним числом всегда кажется, что выбор был совсем простым, – сказал Саймон, поднимаясь на ноги. Тайгер неотрывно смотрел на мерцающее пламя свечи. – Ведь тебе приходится принимать решение по поводу вещей, о которых ты знаешь недостаточно. И лишь позднее видишь всю картину.

Он неожиданно почувствовал себя более уставшим, чем пьяным, и на него накатила волна слабости. Саймон поблагодарил за вино, пожелал старому шуту спокойной ночи и вышел на пустой двор, где уже начался косой дождик.

Саймон стоял и сбивал грязь с сапог, наблюдая, как Эйстан ковыляет по мокрому, исхлестанному ветрами склону. К стальному небу поднимался дым из городских труб. Снимая тряпки, в которые он завернул меч, Саймон смотрел, как белые перья солнечного света пробивают себе дорогу сквозь облака в северо-западной части горизонта, – это могло означать либо существование лучшей погоды там, где буря заканчивалась, или лишь холодную игру света, равнодушно относящегося к миру и его проблемам. Саймон посмотрел вверх, перебирая тряпье, но его настроение не изменилось. Он чувствовал себя одиноким и молча стоял среди раскачивавшейся травы – с тем же успехом на его месте мог быть камень, пень или дерево.

Утром к нему приходил Бинабик, его резкий стук в дверь с трудом пробился сквозь пропитанный винными парами сон Саймона. Он игнорировал его и негромкий голос тролля, пока они не стихли, после чего повернулся на другой бок и снова забылся сном. Сейчас он не хотел видеть маленького тролля и радовался тому, что их разделяла равнодушная дверь.

Эйстан без малейшего сочувствия рассмеялся, увидев зеленое лицо Саймона, когда тот пришел к казарме стражи, и обещал ему в ближайшее время показать, что такое настоящая выпивка, после чего принялся изгонять из юноши пары алкоголя. И хотя поначалу Саймону казалось, что жизнь понемногу его покидает, через час или около того он обнаружил, что кровь вновь начала свободно бежать по венам. Эйстан тренировал его даже более напряженно, чем в первый день, заставляя работать с замотанным в тряпки мечом и щитом, но юноша был благодарен ему за возможность отвлечься: для него стало настоящей роскошью погрузиться в безжалостный ритм ударов меча по щиту, выпады и защита, выпады и защита, шедшие один за другим.

А теперь, когда ветер холодил его влажное тело под промокшей рубашкой, он собрал свое снаряжение и зашагал обратно по склону к главным воротам.

Он неспешно тащился по грязному внутреннему двору, обходя взвод стражников в толстых шерстяных плащах, направлявшихся на смену часовых, и ему вдруг показалось, что весь цвет исчез из Наглимунда. Больные деревья, серые накидки стражников Джошуа, строгие одеяния священников и все предметы, которые попадались ему на глаза, были каменными; даже куда-то спешившие пажи превратились в статуи, которым временно подарили жизнь, но очень скоро они снова станут неподвижными.

Пока Саймон развлекался и даже получил удовольствие от этих странных мыслей, он заметил вспышку цвета в дальнем конце длинного двора, и его великолепие привлекало внимание, словно зов трубы посреди тихого вечера.

Шикарные шелка принадлежали трем молодым женщинам, которые выскочили из-под арки и со смехом побежали через двор. Одна была в красном и золотом, другая в желтом, поле со скирдами сена; а третья – в длинном, блестящем платье серо-голубых оттенков. Через мгновение Саймон узнал в третьей девушке Мириамель.

Он уже направился в сторону удалявшихся девушек и тут только понял, что делает; через мгновение он перешел на бег, но они исчезли в длинной галерее с колоннами, а их голоса долетели до него, как соблазнительный запах к сидящему на цепи мастифу. Тридцать длинных шагов, и он догнал девушек.