Трон императора: История Четвертого крестового похода - [50]

Солнце закатилось рано, как бывает ближе к зиме, и, когда стемнело, Отто наконец вернулся, как из другого мира. Дождь, принимавшийся периодически лить в течение дня, совсем прекратился час назад. Отто был грязный, взъерошенный и усталый, будто славно потрудился. События дня скорее воодушевили его, чем расстроили.

Прежде мне никогда не доводилось видеть воина в железных доспехах — мои соотечественники пользовались кожаными. Вид у него был грозный даже без шлема, который он держал под мышкой. Отто был закован в кольчугу буквально с ног до головы, только лицо и сапоги остались незащищенными.

— Видели катапульты? — спросил он, стаскивая зубами одну из рукавиц.

Лилиана с облегчением закрыла лицо руками. Он бросился к ней, облапил своими ручищами в пыльных кольчужных рукавицах и поволок от того места, где она чистила на ужин неизвестные мне корнеплоды.

— Так ты беспокоилась? — Он расхохотался и уткнулся грязным лицом в вырез ее платья. — Ммм, покажи мне, милая, как ты обо мне волновалась.

Лилиана принужденно рассмеялась, стараясь казаться спокойной и даже строгой.

— Никому не интересно смотреть, как ты развлекаешься. Думаю, они даже не захотят накормить тебя ужином.

— Ха! — фыркнул Отто. — Я здесь единственный, кто исполнил сегодня свой воинский долг. И поэтому заслужил ужин больше, чем все вы, вместе взятые! Если речь идет об уединении, то мы можем выдворить остальных из шатра!

— Этой мой шатер, Отто, и ты не смеешь оскорблять меня в нем, — сказал Грегор, гневно вспыхнув. Было ясно, что он ревнует к Отто, который весь день действовал. — Если тебе не хватает дисциплины, чтобы управлять собой, можешь взять одеяло и взгромоздиться на Лилиану где-нибудь в горах.

Отто, стянув вторую перчатку, оглядел остальные хмурые лица, на которых, однако, читалось облегчение.

— Во всяком случае, это веселее, чем оставаться здесь. Боже правый, бритт что, умер? — спросил он, указывая на меня, и, не дождавшись ответа, продолжил: — Идем, Лилиана.

Усмехнувшись, он жестом велел ей забрать одеяло из сундука. Тут Грегор вытянул руку, преградив ему выход.

— Сначала расскажи, что происходило сегодня. Я рад, что ты цел и невредим, — добавил он с неохотой.

Отто пожал плечами и подошел к сундуку, так как Лилиана не шелохнулась.

— Мы сели на военные галеры, установили катапульты и начали швырять камни, чтобы прогнать задарцев со стен. Почти ничего не добились. Задарцы тоже швыряли в нас камни. С тем же успехом. Скучновато было. Но галеры, скажу я вам, перемещались молниеносно! Такое впечатление, что гребцы сделаны из железа, и дисциплина у них, какой я в жизни не встречал. Знаешь, — неожиданно перешел он на доверительный тон, которым один взволнованный воин беседует с другим, — цель в таком бою такая же, как на земле: подобраться поближе, чтобы забросить абордажные крюки и вскарабкаться на башни. Ты скажешь, что это легко, поскольку городские стены не так уж высоки. Но задарцы набрали камней с пол горы и довольно успешно отбивались с помощью своих катапульт. Насколько мне известно, никто не пострадал. Мы прекратили штурм, когда стемнело. Завтра снова пойдем в бой и на следующий день тоже. Пока не снесем стены или не уморим их голодом.

— А потом? — подал я голос со своей циновки.

Отто, забрав одеяло, захлопнул сундук, выпрямился и потянулся к руке Лилианы.

— А потом мы поступим, как поступают все воины, когда захватывают город, — ответил он с довольным видом. — Начнем мародерствовать и грабить.

— А еще насиловать и убивать, — с отвращением выдохнула Лилиана и покорно направилась к выходу. — Идем, господин пилигрим, бросим вызов святому Павлу.

Грегор отошел в сторону. Хмурая Лилиана повела сияющего Отто из шатра.

Я резко сел, в ужасе от самого себя — целый день провел, как во мраке, и только сейчас до меня дошло:

— Я должен вызволить оттуда Джамилю!

— Она не принцесса, — устало сказал Грегор.

— Она человек. Я поклялся доставить ее домой живой и здоровой, да и с тебя пока никто не снимал клятвы отвезти ее в Святую землю в качестве новообращенной. Если мы останемся безучастны, пока ее будут насиловать и убивать, то мы самые великие грешники во всей этой армии.

Грегор переварил услышанное. Я пытался разобрать, какой от него исходит свет — он был каким-то средним между серым и золотым.

— Зато у нас появится хоть какое-то дело, — сказал я в отчаянии.

— Согласен с твоим порывом, — произнес через минуту Грегор. — Но с тех пор как мы знакомы, каждый твой план оказывается провальным.

— Тогда ты придумай план, — быстро сказал я, потирая ладони. — Обещаю согласиться с любым твоим предложением, лишь бы с ней ничего не случилось.

Грегор, прославившийся подвигами на рыцарских турнирах, считал абсолютно необходимым тщательно взвесить все обстоятельства, прежде чем планировать, как спасти чью-то принцессу, выбить из седла противника или совершить какой-то другой рыцарский поступок. Поэтому на следующее утро на рассвете, прежде чем трубы возвестили о возобновлении осады, мы с ним отправились в бухту на разведку, чтобы как следует осмотреть длинную отмель, соединявшую Задар с материком. Городские стены почти везде уходили прямо в воду, но здесь, на расстоянии примерно двух полетов стрелы, полоска земли соединяла город с далматским побережьем, и стену от атакующих защищал только ров, заполненный городским мусором. С суши в город вели одни ворота. Изнутри их забаррикадировали задарцы, чтобы не пустить захватчиков, а снаружи баррикаду соорудили воины, чтобы не выпустить жителей из города.