Трололо - [75]
Надо ли говорить, что Стивен так и не ответил? Да и что бы он мог ответить? Заострив внимание на энергии, которую он затратил, тролля меня (или пытаясь затроллить), я фактически назвала его плохим, неопытным троллем. Попытайся он защитить свою тролльскую честь, он бы подтвердил, что я права, и я бы победила. Он предпочел не давать мне этого удовлетворения и проиграл собственную игру. Я очень смеялась и не стыжусь этого.
Троллинг во имя добра
Хотя риторика троллинга может быть весьма эффективной, особенно если вы имеете дело с нежелательным вниманием со стороны тролля, акт троллинга тяжело нагружен идеологическим багажом. Независимо от того, какой цели призван служить этот акт, он основывается и всегда будет основываться на каком-то антагонизме. Райан Милнер пишет о важном различии между антагонизмом, который содействует здоровому диалогу – какой стал возможным в результате провокации со сжиганием книг, – и антагонизмом, который заставляет молчать, маргинализует и унижает{369}. В более откровенных случаях вроде вечеринки со сжиганием книг такое различие может быть весьма полезным и послужит этической лакмусовой бумажкой. Однако отличить «хороший» троллинг от «плохого» гораздо труднее, когда акт троллинга содействует здоровому диалогу у одних и заставляет молчать, маргинализует и унижает других – загвоздка, которую Милнер с готовностью признает{370}. Всегда есть риск, что, когда человек провоцирует, даже если делает это «во благо» (спасение книг, противостояние троллингу), он может кого-то маргинализовать, политические и этические последствия этого зависят от того, кто провоцирует и кого.
Столь же существенно, хотя, возможно, более проблематично то, что троллинг всегда является и будет являться принципиально асимметричным. Тролль, какими бы ни были его мотивы, втягивает выбранную мишень в игру, о которой жертва может даже не знать и на которую, соответственно, не может дать согласия. Принципиальную асимметрию троллинга осложняет тот факт, что подавляющее большинство троллей – белые мужчины, обладающие определенными экономическими привилегиями, а большинство их мишеней относятся к так называемым «недопредставленным» группам либо маргинализованы в том или ином отношении.
Но что происходит, когда риторика троллинга используется в явным образом феминистских целях? Существует ли – может ли существовать – такая вещь, как тролль-феминист? В статье, опубликованной в Fembot Collective, онлайновой группе исследователей феминизма, Аманда Филлипс рассматривает потенциальные уроки, которые можно извлечь из троллинга и других видов харассмента в онлайне, и настаивает на том, что в феминистском дискурсе однозначно есть место для троллинга. Куда бы мы ни отправились, утверждает она, – в онлайн или на академическую конференцию – там будут тролли. «Давайте называть вещи своими именами, – пишет Аманда, специалист по цифровым медиа и гендерным исследованиям, – и учиться более эффективным стратегиям провоцирования и перевода стрелок – чтобы лучше троллить и лучше громить тех, кто троллит нас»{371}. Учитывая, насколько широко троллинг проник в современную культуру, предложение Филлипс кажется оправданным. Если феминистки не найдут способ обуздать энергию троллей, она будет использована против них.
Я бы хотела немного дополнить Филлипс. Феминистский троллинг может не только обеспечивать эффективную оборону, использоваться превентивно или для того, чтобы перетроллить критика, но и применяться для сбора стратегических разведданных. Поощряя предполагаемого расиста или шовиниста к продолжению разговора, вставляя замечания только для того, чтобы мишень открыто высказала то, что не намеревалась раскрывать, феминистские тролли получают возможность вытянуть на свет божий подлинные убеждения мишени – информацию, которая затем может быть использована для того, чтобы опровергнуть либо дискредитировать оскорбительный аргумент или личность тролля. Вдобавок таким образом можно сбить с толку и взбесить шовиниста – особенно когда он старался сгладить реакционность своих политических взглядов. Это бонус, по крайней мере для феминистки.
В 2012 г. Государственный департамент Соединенных Штатов попытался применить этот метод именно с этими целями. Но троллить начали не шовинистов, а интернет-экстремистов – с помощью программы, получившей название «Вирусный мир» (Viral Peace). Согласно руководителю программы Шахеду Аманулле, в тот момент старшему консультанту Государственного департамента по вопросам технологии, «Вирусный мир» стремился использовать «логику, юмор, сатиру, [и] религиозную аргументацию не просто для того, чтобы противодействовать [экстремистам], но чтобы ослабить и деморализовать их». Другими словами, затроллить гипермаскулинных кандидатов в террористы, заставить их молчать и тем самым нейтрализовать потенциальные угрозы, прежде чем они получат шанс метастазировать в насилие в офлайне. Аманулла объяснял журналисту Wired Спенсеру Экерману: «[Онлайновый экстремизм] импонирует мачо, импонирует мятежной человеческой натуре, импонирует людям, которые чувствуют себя угнетенными». Поэтому очень трудно генерировать сопоставимую по силе антиджихадистскую активность. «Но это легче сделать, – пишет Экерман, – если среднестатистическому начинающему воину джихада придется проверить на прочность свой характер в “испытании огнем” – высмеиванием в онлайне»
