Тролльхеттен - [3]

Малость зловещее название церкви объясняется романтической древней легендой, идущей еще от основателей города. Каждый может отыскать ее в городском архиве или просто послушать одну из бабулек, когда дискотеки нет, и они выползают из хибарок, чтобы посидеть на лавочках и перемыть кости окружающим.

Поблескивающая позолота куполов церкви — вот первое, что видит путник, приближаясь к городу. На них долго собирали всем миром, пока заезжий бизнесмен не субсидировал вдруг все предприятие, так что были воссозданы не только купола, но и заново побелены стены. Так, что церковь Покаяния-на-крови, без сомнения, самое яркое здание Нижнего города.

Неблагоустроенные работяги, отцы неблагоустроенных детей, отрывающихся во Дворце культуры, сосредоточенно пьют горькую, устроившись на берегу Мелочевки. Делать им больше нечего — завод, крупнейший в области завод по производству запчастей для комбайнов, закрыт уже четвертый год, обанкротившись в пух и прах. Его медленно разрушающиеся останки на дальнем краю города вам покажет все та же местная ребятня, если избежит бытовых травм при контактах с ржавой сельхозтехникой во дворе фабрики.

У завода два цеха, обширный двор и высокая башня неясного назначения. Ее очень любят местные птицы, которые используют сооружение как посадочную площадку, а также как место отдохновения на своем долгом перелетном пути. В результате красного цвета вышка на самом верху стремительно белеет, и изначальный цвет теряется под килограммами птичьего помета. Дети туда не лазают ввиду исключительной грязности смотровой вышки. Есть у завода и труба, на которой раньше горело два красных огонька, похожих на глаза сказочного великана. Теперь не горят, хотя где-то там все еще работают люди. Городская котельная находится именно там, но почему не пользуется общей заводской трубой, остается загадкой.

Почва в Нижнем городе вязкая и топкая и удивительно неплодородная, так что сельским хозяйством население не занимается. Впрочем, ничем другим оно тоже не занимается — работы в городе не было и нет. За редким, пожалуй, исключением в лице нескольких коммерческих фирм, устроивших себе офисы все как один на холме. Работники фирм считаются в Городе счастливчиками и приспособленцами, и потому вызывают некоторую зависть у остальных горожан.

Еще в Нижнем городе есть дачи. Эти находятся чуть в отдалении, своим отдельным конгломератом, которому давненько пора дать свое название. Да, вот никто не соберется. Потому именуется этот район в районе просто Дачами, а его население дачниками.

Дачники все приезжие. Все издалека, и большинство из Москвы — тот тип людей, что к лету все усилия прилагает на то, чтобы поскорей вырваться из любимой столицы и отправиться куда ни будь в глубинку, где впрочем обязательно должна быть горячая и холодная вода, телевидение или, на худой конец, радио. Дачники богатые, они приезжают на дорогих автомобилях с неместными номерами и, как все дачники мира, вызывают у местного населения аллергию, схожую с реакцией на фирмачей-приспособленцев. И опять же, как и всем местным жителям мира, им это не мешает облапошивать доверчивых приезжих, продавая им под видом экзотики откровенную некондицию. Так, известно, что старый Захар Семеныч Лебеда, который помнил еще гражданскую, не раз и не два, а целых три раза продавал доверчивым лопухам одну единственную затрепанную шкуру, коею выдавал за шкуру медведя, собственноручно убитого в местных лесах. На самом деле шкура принадлежала местному кабыздоху по кличке Бздунок издохшему от чумки на тринадцатый год своего бессмысленного дворового существования. Надо понять старика, он был привязан к сдохшему псу и потому решил, что тот может послужить и после своей бесславной гибели.

Выкрашенную дешевой краской для волос под медведя шкуру, Захар Семенович неизменно находил на общедачной помойке, куда ее отправляли разочаровавшиеся покупатели. Находил и снова пускал ее в дело.

Еще дачники любят копаться в огородах. Хотя в Нижнем городе ничего не растет, это их не останавливает, и потому прошедший ранним солнечным утром вдоль Мелочевки любопытствующий увидит лишь задранные в голубые небеса кормовые части прилежных копальщиков. Некоторые, кстати, докапываются до самых невероятных вещей.

До пещер, например. У каждого города есть свои легенды. Есть они и у данного городка. Выплывают они неизменно из Нижнего города, а потом взбираются на холм и активно забивают уши уже Верхнегородской элите, прежде чем забыться через две три недели. Хотя есть слухи из разряда вечных. Так, к ним относятся без сомнения призраки заброшенного завода, безглазые рыбы мутанты в Мелочевке, загадочный неупокоенный дух во Дворце культуры (якобы в бывшем здании горкома есть подземный каземат со специально оборудованной пыточной камерой, и обретается одна из его, каземата, жертв), и разветвленная сеть пещер под всем городом.

Пещеры эти не естественные — на самом деле это длинные, причудливые пересекающиеся штольни в которых добывали известняк (точно) и опалы (по слухам). Крепь штолен ненадежна, она скрипит и стонет под массой породы, и посему, входы в пещеры вот уже десять лет как засыпаны, чтобы предохранить местную ребятню. И лишь иногда народ случайно натыкается на сохранившиеся входы, обычно в густом лесу, на крутом берегу Мелочевки. Или докапывается, как усердные не в меру дачники, потому что некоторые штольни подходят опасно близко к поверхности.