Тролль - [38]

Бегу от себя, бегу от Песси.

О, если бы знать, от чего я бегу, что внушает мне страх.

Пусть он иногда избегает меня. Пусть он всегда спешит. Не буду об этом думать.

Ведь я так близок к небу: можно сказать, что рядом со мной живет Ангел.

НА ОЗЕРЕ ПУЛЕСЪЯРВИ ТРОЛЛИ ИГРАЮТ В ПРЯТКИ С ОХОТНИКАМИ. УТРЕННЯЯ ГАЗЕТА. 29–3-2000

Вчера на озере Пулесьярви поблизости от острова Лехти двое мужчин получили огнестрельные ранения при загадочных обстоятельствах. Они подверглись неожиданному нападению дикого животного и были ранены незнакомцем, который явно пытался их защитить, но промахнулся.

Жители Пулесъярви уже давно подозревали, что в запертых на зиму строениях лагеря Лехти появились незаконные обитатели. При обследовании местности на многих дверях обнаружились следы взлома. В помещениях были устроены примитивные постели из мха и веток.

Кроме того, домики оказались привлекательными для животных: когда открыли одну из дверей, на людей напал крупный тролль. Мужчина прицелился в него из дробовика, но тут кто-то дважды выстрелил из ближайшего леса. Стрелявший, который несомненно хотел попасть в тролля, первым выстрелом ранил мужчину в плечо, а вторым попал в ногу его спутнику. Оставшийся неизвестным стрелок пользовался крупнокалиберным охотничьим или солдатским дробовиком.

Специалист по изучению диких животных Эрик С. Ньюхолм утверждает, что изголодавшийся зверь, рысь, например, никогда не станет прятаться в сенном сарае или пустующем складе и уж во всяком случае не будет искать там место для зимовки.

Поскольку весна в этом году наступила рано и снега в лесу уже почти нет, обнаружить следы стрелка не удалось. Полиция расследует дело.

ДОКТОР СПАЙДЕРМЕН

Прижав лоб к прохладному оконному стеклу, я вглядываюсь в туманную даль, как трагический герой в плохом кинофильме. В руках — стакан виски с позвякивающими льдинками, губы тихо шепчут: Ангел. Недоступный, как никогда, он так же далек от меня, как если бы улетел на Луну.

Блуждая взглядом по сумеречной улице, я вдруг чувствую, что мои мысли и воспоминания смешались, как при двойном освещении: передо мной — черная тень.

Едва заметное мерцание черной тени — нет, двух черных теней, скользящих мягко и беззвучно, как текущая вода; две частицы тьмы растворяются в уличном сумраке возле мусорных баков.

И я даже не знаю, видел ли я их на самом деле.

АНГЕЛ

Я вхожу в квартиру. Кажется, Песси вытряхнул все содержимое своего горшка на пол в передней. Я уже хорошо изучил его трюки, запер не только шкафы, но даже холодильник и вообще полагал, что научился справляться с любыми шалостями.

И вот — пожалуйста, коврик у порога засыпан мелкими клочьями газет. Наконец до меня доходит, что все это разорвано и растерзано, а не разрезано ножницами, как в туалете у Песси.

Песси нигде не видно, и, сделав еще несколько шагов, я понимаю: случилось что-то ужасное. На моей кровати, под постельным бельем, видна выпуклость — это спрятался Песси, спрятался от чего-то, мне неизвестного.

Я подхожу к кровати и осторожно прикасаюсь к вздымающейся горке. Песси вскакивает, рычит, лягается, всхлипывает, потом опять, дрожа, валится на постель. Я понимаю, что он чем-то потрясен.

Я растерян. Возвращаюсь в прихожую и начинаю механически собирать бумажную мешанину — не стоит забивать этим пылесос. В руках у меня оказывается тонкий липкий кусок бумаги — наклейка с адресом, на которой можно разобрать: МИКАЭЛЬ ХАРТИКАЙНЕН, ниже — мой адрес и индекс. Мне прислали журнал.

Это тот же журнал, что лежит у меня в сумке, журнал, который я купил в киоске, как только увидел, и которым очень горжусь. На задней обложке — реклама, тот самый снимок, благодаря ему я выиграл конкурс и получу сорок тысяч.

Это великолепный снимок. Темный танцующий зверь, лапы — нет, руки протянуты к фотографу, в глазах — не то ярость, не то любовь, ноги, обтянутые джинсами, приковывают взгляд.

Он увидел это.

И понял, что это такое.

Он понимает, что изображено на снимках.

И ненавидит их.

Во всяком случае, этот снимок он возненавидел.

Но едва ли Песси понял, что, увидев свое отражение в мрачных водах глубокой реки, он совершил первый опыт самопознания.

УРЬЕ КОККО. ПЕССИ И ИЛЛЮ. 1944

ЭККЕ

Вот она тут, в журнале, радость и гордость Ангела.

Превосходная, просто превосходная работа. Часть того мира, в котором Ангел и этот проклятый Мартти существуют вместе и в который мне никогда не попасть.

Вдруг во мне просыпается какое-то беспокойное воспоминание, смутная ассоциация с чем-то в высшей степени эротичным, более того — порнографическим, только никак не могу понять, с чем именно. Но как бы то ни было, Ангел сорвал банк, эта работа — просто сенсация, настоящий хит, и хотя в ней как будто ничего такого нет, она бесстыдно сексуальна.

Наконец я начинаю понимать.

Иду в гостиную, к книжной полке.

Я уверен, что она где-то здесь. Это большая редкость, пиратское издание, их всего было сто экземпляров. Мне продали ее из-под прилавка, а между тем дело было в Копенгагене, в таком магазине, где любые гадости выставляют напоказ.

Я обнаружил ее позади нескольких больших книг с иллюстрациями. У рисовальщика явно не было под рукой даже приличных фотографий, не говоря уж о живой модели. Сравнивая эти картинки с рекламой «Стажера», я нахожу много различий. Хотя рекламный тролль кажется более мощным, он явно моложе, чем нарисованные животные — упитанные, великовозрастные, чересчур мускулистые, чересчур человекообразные, с невероятными, с точки зрения биологии, гениталиями. Я перелистываю страницу за страницей и вижу, как художник отбрасывал все запреты, создавая безобразную секс-бестию и ее партнеров — слабых, белокурых, гримасничающих парней, с наслаждением отдающихся самым любым извращениям. Я еще раз гляжу на обложку. Бумага плохая, краски бледные, но текст набран большими и гордыми буквами: «ТОМ OF FINLAND: TROLLS AND FAIRIES».