Тролль - [32]

Анжелика садится на меня верхом, обвивает руками и ногами, запускает свой бойкий язычок ко мне в рот. Она делает это так, словно исполняет языческий танец, танец древней богини. Она и есть богиня…

Я пытаюсь ответить Анжелике, но мои мысли по-прежнему посвящены другой – Марине. Я никак не могу прогнать этот призрак из головы.

Марина хотела любви, так же, как хотят её тысячи других, как желаю этого я. Марина хотела сбежать от одиночества.

Одиночество – самая страшная болезнь современности, покруче рака и СПИДа вместе взятых. Ей поражены миллионы, и миллионы она уносит ежегодно. Одиночество беспощадно к нам. И нам нечего ему противопоставить…

Ласки Анжелики становятся всё настойчивее. Она честно отрабатывает свой немаленький гонорар…

Что я мог дать Марине, и что могла дать мне она? Ровным счётом ничего. Наши раны были столь глубоки, что залечить их не смогло бы никакое лекарство…

Анжелика скользит по мне руками, её алый горячий рот оставляет на моей бледной коже округлые розовые следы. А я уношусь всё дальше и дальше отсюда. На железнодорожный мост под низким свинцовым небом…

Последняя запись Марины. Как ни странно, я помню её наизусть. Даже теперь, когда Марининой страницы нет, и лишь сухая надпись «удалено» вместо неё. Пафос кричащего одиночества:

Есть две вещи, которые делают больно: это правда, которую ты слышишь, и правда, которую ты сам узнал и понял. Есть люди, которые убегают от правды, а есть такие глупые как я, которые пройдут через что угодно, чтобы её узнать и не успокоятся, пока не узнают. Со временем понимаешь, что правда не делает человека счастливым, а делает лишь одиноким.

Кому нужна эта правда? Правда почти всегда аморальна. И правда убила Марину. Она не смогла перенести столкновения с ней.

Правда в том, что все мы заражены одиночеством, неизлечимым и смертельным. И никто не спасет нас от него. Даже Анжелика…

Между двумя всегда есть преграды: время, расстояния, взгляды, привычки, люди. И если двое всё равно тянутся друг к другу – эти преграды превращаются в крепчайшую связь. Всё, что не разлучает нас, делает нас ближе…

Нет, Марина, всё это только слова. На самом деле мы обречены. На вечную разлуку. На одинокие скитания в холодных безразличных мирах.

Тебя больше нет, и нет меня. Есть лишь тень, мастурбирующая на железнодорожном мосту…

Я отталкиваю Анжелику. Было большой ошибкой звать её сюда. От неё никакой пользы. Она не спасёт меня от призраков. От одиночества. От себя.

Анжелика вопросительно смотрит на меня.

– Извини, – говорю ей. А сам продолжаю мастурбировать на железнодорожном мосту. Во рту металлический привкус, кажется, что-то сломалось внутри меня.

– Ты меня не хочешь? – спрашивает Анжелика.

– Нет, извини. В другой раз. Сегодня я не настроен.

– Хорошо, – она слезает с меня, достаёт сигарету.

– Я заплачу тебе как положено, не переживай. Просто сегодня я не в духе.

– Без проблем, – она прикуривает от зажигалки.

Я закуриваю вслед за ней. Если это я, конечно. А не бессмысленная оболочка того, кто навеки застрял на том мосту.

Мы курим и молчим. Кажется, Анжелика разочарована. Возможно, она и сама получает удовольствие от секса с клиентами, и сегодня её оставили без любимого блюда. Меня это не сильно интересует. Я заплачу ей за полноценный вызов. Но она мне не нужна.

Наливаю себе коньяку, выпиваю залпом. Анжелика смотрит на меня, кажется, с сочувствием. Не знаю, что она там себе думает. Должно быть, что у меня проблемы с потенцией. Плевать.

Достаю бумажник, отсчитываю необходимую сумму, немного добавляю сверху, кладу деньги на краешек стола. Анжелика делает глубокую затяжку, выпускает струйку дыма, затем сгребает купюры, прячет их в своей сумочке. Сочувствия больше нет, остался только рабочий интерес. Если я потеряю свой стояк, она потеряет клиента. Это бизнес, тут простой расчёт.

– Ну, пока.

– Пока…

Она докуривает, тушит в пепельнице окурок с алым следом губной помады, затем начинает собираться. Я не провожаю её, курю и тупо смотрю в экран монитора…

…Я на мосту, приближается железнодорожный состав. Через секунду он издаст пронзительный гудок и размажет меня по рельсам.

Хлопает дверь в глубине квартиры – это ушла Анжелика. Ну и пусть, чёрт с ней.

Дорого не то, что денег стоит, а то, что страшно потерять…

Я потерял Марину, а следом потерял свободу. Когда поезд пройдёт по мосту, накручивая мои внутренности и мозги на колеса и оставляя за собой страшный кровавый след, не останется ничего. Будет только пустота.

Мне нужен Аноним, я должен его вычислить. Теперь это становится смыслом моего существования.

А до тех пор, пока я не нападу на его след и не припру засранца к стенке, я готов выполнить любое его пожелание, лишь бы получить хоть какую-нибудь зацепку. Он, словно тень, маячащая передо мной, заслоняющая собой свет, и я буду ползти за ней, сдирая в кровь пальцы, ломая ногти, скрипя зубами и чувствуя кровь на губах…

7

Когда мы рождаемся, мы плачем. Наши первые слёзы проливаются сразу же по пришествии в этот мир. Словно сама природа говорит нам, что мы созданы для боли.

Боль определяет границы нашей хрупкой реальности, её острые грани, она служит напоминанием нам о том, что мы здесь случайно и не навсегда. Однажды нас не станет. Наша боль перейдёт к другим.