Троица. Охотники на ведьм - [47]

После того как все поздравления в адрес виновницы торжества наконец-то прозвучали, а принесенные сундуки с дарами были вручены, вся большая компания под веселый мотив небольшого оркестра, играющего на флейте, скрипке и барабане, перешла к преломлению хлеба. Даймонд так же, как и все, не ограничивал себя, хватая с блюд поданные для разогрева закуски из овощей и фруктов. Возбудив аппетит гостей легкими салатами, слуги поспешили вынести супы, после которых наконец последовали мясные блюда, хорошо приправленные специями и пряностями.

Снующий возле гостей нарезчик с угрожающе большим и острым ножом вызвал особый интерес Даймонда. Охотник не переставал напряженно следить за высоким темноволосым юношей, режущим куски мяса для гостей, которые не могли справиться с этой задачей самостоятельно. Движения слуги были плавными и тренированными. Что-то внутри Даймонда подало тревожный сигнал, будто колокольный набат зазвонил тревогу перед атакой врага. Через некоторое время, однако, это странное чувство прошло. Он прекратил слежку за нарезчиком, но не стал звать того на помощь, предпочитая справляться со своими кусками собственноручно, при помощи небольшого ножа, преподнесенного слугами еще перед трапезой.

Время от времени охотник переводил взгляд на Марию. Девушка продолжала сидеть в той же позе, не прикасаясь ни к еде, ни к выпивке. Она была погружена в свои думы и воспоминания, до сих пор видя перед собой смерть самых близких людей. Все происходящее не имело для нее никакого смысла, а случившаяся недавно казнь матери и младшего брата и вовсе казалась дурным сном. Она просто не могла поверить в то, что в один миг потеряла всю свою семью.

— Что-то беспокоит тебя, Даймонд? — озабоченно спросил инквизитор, наклонившись к охотнику. — Ты выглядишь напряженным.

— Нет, все хорошо. Просто я не привык к подобному обществу, да и к подобной одежде тоже.

Инквизитор громко рассмеялся. Он уже изрядно подвыпил белого вина из позолоченного кувшина, как и все остальные гости, поэтому на его лице находилось так редко посещающее его выражение беззаботности и веселья.

— Мы с тобой сегодня празднуем нашу победу, Даймонд! — он чуть понизил голос. — Мы победили! Мы наказали зло, при этом даже получив немалую прибыль. И я знаю, дорогой друг, что орден обязан этим тебе в первую очередь!

Якоб впервые назвал своего подчиненного другом. Даймонд и бровью не повел. Он знал о влиянии выпивки на разум людей, но сам, к собственному удивлению, даже не притронулся к вину в кубке, ведь в его голове было слишком много мыслей, которыми не следовало делиться, а на душе лежал тяжкий груз эмоций, тоже не предназначенный для излияний.

Тем часом за окнами стало темнеть, но трапеза, казалось, только переходила в самый разгар. Слуги зажгли еще больше свечей и расставили по залу жаровни для дополнительного отопления. Стражники спустились во двор, а на смену им пришли те, что дежурили снаружи. Они потянули продрогшие пальцы к жаровням, чтобы обогреться. Вечер выдался холодным.

Даймонд вдруг опять почувствовал себя неуютно. Он был единственным, кто сидел за столом с ясной головой. Остальные напились уже настолько, что кое-как удерживались в сидячем положении. На столе собралось приличное количество обглоданных костей и недоеденных кусков хлеба. Слуги принялись прибирать весь этот непорядок, после чего вынесли десерт. Кто-то из гостей, с трудом поднявшись с места, поднял кубок, чтобы произнести тост. Другие с наслаждением поедали сладости, шумно восторгаясь их вкусу, а третьи громко о чем-то спорили.

Даймонд не прислушивался к их голосам. Он опять стал прислушиваться к голосу своему. Это ощущение вернулось. Запах витающей в воздухе опасности. То самое чувство, которое заставляет тебя обернуться, перед тем как стрела разбойника просвистит в воздухе в каком-нибудь дюйме от твоего уха, когда ты спокойно идешь по лесу, ни о чем не подозревая.

— А как она вопила! Будто безумная! Неужели это так больно, что стоит так кричать?! — жена судьи, нарушая все каноны женской скромности, нависла над столом своей объемной грудью, держа в руке бокал и периодически делая жадные глотки. — Я думала, у меня уши заложит! — Раздался раскат громкого хохота, перекрывшего музыку оркестра.

Мария, которая казалась отстраненной, все же слышала эти обидные слова. Из больших карих глаз девушки потекли горькие слезы, но никто не придал этому особого внимания.

Даймонд, которого до сих пор не отпускало чувство опасности, оглядел стол. Орехи в сахаре, куски белого хлеба, отрываемого прямо руками, наполовину съеденный яблочный пирог, пятна жира и красного вина на еще недавно белоснежной скатерти. Какого дьявола нарезчик с громадным ножом, до сих пор блестящим от жирных разводов, делал посреди гостей, поедающих десерт?

Охотник присмотрелся к нему и увидел в его глазах что-то, что заставило обернуться назад, на стражу. Один из троих стражников едва заметно кивнул слуге, произнеся что-то одними губами.

Троих стражников? Да, кстати, почему их стало только трое? Разве во второй смене караула не было столько же людей, сколько и в первой? Охотник украдкой хлопнул себя по лбу. Почему он только сейчас додумался сосчитать количество стражи в смене караула, да и то по счастливой случайности? Неужели в свои три десятка он уже начинал стареть?