Троица. Охотники на ведьм - [32]

— Нужно тебя побрить, солдат, пока вши в бороде не завелись.

Даймонд напрягся, увидев в ее руках блеск своего оружия, но потом, когда она намылила его лицо и шею, и стала осторожно водить лезвием по отросшим волоскам, мужчина расслабился и с наслаждением прикрыл глаза. Он и сам не заметил, как стал подглядывать за движениями ее соблазнительного тела, пока она крутилась около бадьи, расчесывая его волосы гребешком. Ее загорелая кожа приобрела золотистый оттенок из-за тусклого света нескольких свечей, расставленных возле бадьи.

— Полезай ко мне, — предложил он, взяв ее за запястье.

Эльза, хихикая, стянула через голову платье и залезла в холодную воду. Съежившись от холода, она прижалась к груди мужчины своими большими, мягкими грудями. Их губы на мгновение слились в поцелуе, после чего Даймонд стал водить пальцами по ее волнующим округлостям. Он давно не был с женщиной и только сейчас понял, как ему этого не хватало.

— А ты крепкий солдат, Даймонд! — она оседлала его прямо в воде и заглянула в его серые глаза. — Уверен, что твои раны не вскроются от натуги?

— Это зависит оттого, как ты их зашила, — улыбнулся он.

Женщина закусила нижнюю губу и стала плавно двигаться, иногда поглядывая на охотника из-под полуопущенных век. И тут Даймонд увидел то, из-за чего все его мускулы напряглись, а сердце бешено забилось. Тут же вспомнились слова инквизитора Якоба о поклонницах дьявола, носящих на себе ведьмовский знак — дьявольскую метку, — через которую они кормили бесов своей же кровью.

Охотник сжал правую грудь женщины и нащупал пальцами неестественно крупную, выпуклую родинку, чернеющую прямо рядом с торчащим соском. Значит, ведьмы не просто выдумка трусоватых монахов в рясах с обритыми головами? Сначала проститутки в борделе. Теперь эта добрая знахарка. А что, если это сам дьявол в женском обличии? Кажется, священники называли таких тварей суккубами.

— Так ты их кормишь? — спросил Даймонд, вытащив одну руку из бадьи и обшаривая ею пол в поисках кинжала.

— Что? — женщина не останавливалась, томно прикрыв глаза и не обращая внимания на слова охотника.

— Так ты кормишь своих духов?! — Даймонд повысил голос, и она открыла полные удивления глаза, тут же перестав двигаться.

— Кого кормлю?

— Ты малефика!

Он нанес удар быстро и точно, так же, как и раньше, несмотря на онемение в ослабших после ранений мышцах. Кинжал вонзился в нежную женскую плоть. В глазах Эльзы застыл немой вопрос, когда она опустила взгляд на окрасившуюся алым цветом воду.

— Но почему?! — спросила она горько. Даймонд заметил, что из ее черных глаз прыснули слезы. — Я же помогала…

Она повалилась на него, постепенно переставая дышать и захлебываясь собственной кровью. Даймонд дернул рукоять кинжала, вытаскивая его из груди женщины, затем с трудом вылез из-под ее дергающегося в воде тела и обернулся полотенцем, трясясь от холода, и не до конца понимая, что произошло.

Встревоженный рыжий кот, почуяв, что его хозяйку постигла жестокая участь, зашипел, словно змея, и стремительно бросился прочь из хижины, скрывшись в ночи. Даймонд, стараясь унять дрожь в окровавленных руках, принялся спешно собирать свое добро, после чего стянул с перекладины одежду и с большим трудом облачился в нее, игнорируя покалывающую боль в плече и спине. Захватив седельные сумки и опоясавшись мечом, он вышел на улицу и принялся спешно седлать коня при свете полной луны, которая теперь показалась ему зловещей и чужой.

— Мы уходим, дружок, — приговаривал он. — Здесь небезопасно.

Когда все приготовления были завершены, Даймонд вернулся в хижину. Ведьма лежала в бадье лицом вниз. Она не дышала. Ее руки беспомощно свисали с краев бадьи, а ноги торчали в разные стороны. Охотник ухватился за незажженный факел на стене у дверного проема и сунул его в очаг, поглядывая, как пламя охватывает горючую часть и постепенно разгорается, набирая силу.

— Прости меня, Эльза, — тихо произнес Даймонд и, выйдя из хижины, бросил факел на соломенную крышу, которая подхватила пламя и, радостно затрещав, запылала, на глазах превращаясь в большой красивый костер на фоне звездного неба.

Даймонд, тяжело дыша, поднялся на испуганного коня и сжал поводья.

— Пора домой, дружок! Инквизитор ждет.

Пока конь несся по полю, ударяя копытами о траву, Даймонд впервые за очень долгое время обратился с молитвой к Богу. Кажется, теперь он по-настоящему верил.

Глава V

Каринтия, Австрия, 18 лет назад.

Даймонд обожал те редкие деньки, когда они с дядей и Патриком выбирались за пределы замка. По обычаю первым делом они шли на охоту или рыбалку, а уже после, ближе к обеденному времени, выбирались из своих земель с добычей, чтобы обменять ее в ближайшей деревушке или даже продать в городе. Старый Арнольд не всегда ходил с ними. Чаще всего он оставался на своей излюбленной башне и следил свысока за их владениями. С ним всегда был его лук, и он ни разу, сколько Даймонд помнил, не снимал с пояса длинный меч, украшенный красным крестом на круглом навершии рукояти. Из прочитанных в библиотеке старинных рукописей, написанных его предками в крестовых походах, мальчик знал, что такой символ носили тамплиеры.