Троица. Охотники на ведьм - [31]

— Ублюдки! — не выдержал Мартин. — Паршивые недоноски! Вы поплатитесь! Вы будете гореть в аду за это!

Инквизитор наотмашь ударил Мартина по лицу.

— Замолчи, пес! Это тебе предстоит пройти через круги ада! Подготовьте его в путь, я забираю этого еретика с собой.

Он развернулся и покинул камеру, вместе с семенящими за ним по пятам, будто верные шавки, судьей и врачом.

— Прости меня, Мартин! — вздохнул Бюргер, когда они остались в камере одни. — У меня семья.

* * *

— Рано утром приходили стражники из города, — сообщила Эльза, когда Даймонд проснулся около полудня следующего дня. — Вроде как тебя искали, но как-то не очень охотно, даже внутрь не заглянули. Так, пошныряли вокруг землянки, строили мне глазки, а потом удалились восвояси, хотя наверняка приметили твоего вороного на привязи.

Она бросила на него задумчивый взгляд.

— Сдается мне, опасный ты человек, безымянный странник, раз даже городская стража сторонится тебя, словно проказы, и связываться не хочет.

— О чем они спрашивали? Что рассказывали?

— Да ничего. Спросили, не видела ли я одинокого путника, возможно раненого, на черном коне, в темных одеждах. Я и ответить не успела, как они сами сказали, что, дескать, не видела, конечно, сижу здесь в своей хижине и белого света не знаю! На том и ушли.

Даймонд впервые за долгое время поднялся на ноги и немного прошелся по хижине, ступая дрожащими ногами по земляному полу.

— Наружу можно? Сейчас там никого нет?

— Иди. Хоть нужду справь, калека.

Он с удовольствием вдохнул свежий осенний воздух и предал лицо согревающим солнечным лучам. Его конь, увидев хозяина, радостно поднял уши и направился в сторону Даймонда, пока не натянул привязь и не встал на месте, как вкопанный, хлопая глазами и издавая невнятные звуки. Даймонд подошел к животному и погладил его по бокам, потрепал за гриву. Конь был вычищен от грязи и причесан. Даймонд ощутил несвойственное ему чувство глубокой благодарности к приютившей его вместе с боевым другом женщине.

— Спасибо и тебе, друг! — поблагодарил он искренне, поглаживая скакуна. — Если бы ты меня оттуда не вытащил, лежал бы я сейчас в земле, поклеванный падальщиками.

Конь ответил слабым ржанием и опустил голову, возвращаясь к пожелтевшей траве под деревцем. Даймонд постоял рядом с ним еще какое-то время, а потом с тяжелым сердцем вернулся в хижину, все продолжая размышлять о случившемся в городе. Возможно, что инквизитор уже успел списать Даймонда со счетов и объявил его погибшим на задании. Нужно было скорее возвращаться в крепость, чтобы составить полный отчет.

— Мне нужно собираться в путь, — сказал Даймонд, войдя внутрь.

— Как знаешь, странник. Дело твое. Но долгой дороги ты не выдержишь, твои раны опять вскроются, и ты истечешь кровью.

— Ерунда.

— Нет, не ерунда! — она ухватила его за локоть и повернула к себе. Только сейчас Даймонд обратил внимание на ее красивые черные глаза, правильные черты лица и завораживающие спелые, словно яблоки, губы. Даймонд впервые увидел ее лицо так близко и был поражен и даже напуган тому, как ее красота подействовала на него. — Ты умрешь, а я не привыкла, чтобы моя работа пропадала зазря!

— Я переночую еще одну ночь, — сдался охотник, — а наутро уеду. Мне уже гораздо лучше.

Остаток дня Эльза провела в своем небольшом огороде прямо за домиком. Ее крепкие руки пололи, мотыжили, копали и выполняли еще много работы по двору. Когда начало смеркаться, она нарубила дров и занялась очагом, пока Даймонд лежал на свежем тюфяке, расстеленном на крышке большого сундука, в котором, должно быть, хранилось все добро травницы.

— Почему ты живешь здесь совсем одна? — спросил Даймонд, когда они ели похлебку, смотря на пламя, танцующее в костре очага. — Разве это не опасно?

— Я не совсем одна, — возразила женщина, погладив кота, устроившегося рядом с ее ногами. — На самом деле опаснее было жить в деревне, где наши соседи донесли на нас властям, будто мы еретики какие. Мы и не знали отчего они так с нами, но потом оказалось, что наше дерево мешало их посевам всходить. Да вот только мои мать и отец уже болтались в петле, а меня подобрал какой-то торговец и продал в бордель, не забыв и сам прежде мною воспользоваться для ублажения своей плоти.

— Ты сбежала?

Она кивнула.

— В первый же месяц. Мне надоели необъятные животы судей, церковных приоров, торгашей с рынка и прочих постояльцев того заведения. Я убежала посреди ночи, сумела проскользнуть мимо стражи и осела здесь. Давно это было. И вспоминать не хочется… Может, лучше ты мне чего расскажешь о себе, странник? Имя у тебя там еще не появилось?

— Даймонд.

— Красивое имя! — она цокнула языком. — Не из этих мест?

— Не совсем из этих.

— А как тебя угораздило податься в священники?

— Я не священник. Я солдат.

— Знаешь что, солдат, пора бы тебе вымыться, а то смердишь тухлыми травами! — она поднялась с пола и вышла на улицу, вернувшись через некоторое время с большой тяжелой бадьей, которую приволокла со двора. — Сейчас натаскаю тебе воды из реки, а ты пока разденься и осторожно сними повязки.

Он с удовольствием залез в воду, несмотря на то что она была холодной. Эльза взяла со стола его кинжал и кусок мыла.