Трофеи Пойнтона - [23]

— Так вы не знали, что я здесь?

— Нет. Знал только с ваших слов в тот день, что в Лондоне у вас масса дел; да и Мона почему-то вообразила, что после свадьбы сестры вы останетесь с отцом. Я думал, вы так у него и живете.

— Все верно, — ответила Фледа, несколько приукрашивая обстоятельства своей жизни. — Я здесь ненадолго. Но не хотите ли вы сказать, что если бы знали о моем визите к вашей матушке, то не приехали бы?

Оуэн не сразу ответил на ее вопрос, и оттого вопрос этот прозвучал, вопреки ее намерению, излишне игриво. Собственно, никакого осознанного намерения у нее и не было, кроме как держаться строго в рамках данного ей поручения. Она и сама уже догадалась, что, какие бы новые испытания он для себя ни предвидел, она в его планах оказалась элементом непредвиденным. Его приготовления были совсем иного свойства — например, сперва предусмотрительно заехать в гостиницу и плотно пообедать. Никто не заставлял его «спрашивать мисс Ветч», но она вдруг ощутила в себе сейчас, в его присутствии, настойчивое желание дать почувствовать, что бояться ему нечего. Она могла бы, как говорится, «расстроить» его, но она ни за что бы не воспользовалась своим преимуществом. Она еще не встречала человека, с которым ей бы хотелось держаться, как с ним, легко и непринужденно, со всей сердечностью. Когда же в ответ на ее вопрос он взялся излагать обстоятельства своего появления, стало очевидно, что он и правда не приехал бы, если бы знал, что она здесь; иначе — разве ей это не ясно? — он прежде написал бы ей. Предоставил бы самой вместо него разбираться с маменькой.

— Это избавило бы меня от… в общем, избавило бы. Разумеется, для меня лучше объясняться с вами, чем с ней, — добавил он в порядке неуклюжей любезности. — Когда возница рассказал мне про вас, я сразу за это ухватился. По правде сказать, я не горю желанием видеться с maman, вот уж нет. Если она думает, что мне все это в радость!.. — Он негодующе вздохнул. — Я и приехал только потому, что так, по-моему, лучше, чем иначе. Просто не хотел давать ей повод говорить, что поступаю непорядочно. Вы, конечно, знаете, что она забрала с собой всё — ну если не совсем всё, то уж точно гораздо больше, чем можно было бы помыслить. Да вы же сами видите: она полдома вывезла! Впихнула сюда столько, сколько смогла… вы же сами видите!

Речь его, как и раньше, изобиловала отнюдь не риторическими повторами, беспомощными призывами подтвердить очевидное; но он ощутимо изменился, как показалось Фледе, — даже если перемена коснулась только его обычно ясного лица, теперь омраченного и даже почти подурневшего от бесчисленных мелких примет страдания. Так выглядит пригожий малый, у которого отчаянно разболелся зуб — причем впервые в жизни. Главная его беда, догадалась она, в том, что он прежде не знал ни забот, ни хлопот: он никогда не сталкивался с трудностями; он привык легко, с ходу брать любые препятствия, и мир его от начала до конца был миром, в котором лично для него не было ничего невозможного; и хотя вокруг этого мира лежало унылое предместье, ему туда забредать не доводилось — в грубой, худо освещенной местности он, очевидно, тотчас заблудился.

— Мы же во всем положились на ее честь, понимаете? — сказал он упавшим голосом.

— Вероятно, вы вправе сказать, что положились в какой-то мере и на мою честь. — Стоя среди захваченных в Пойнтоне трофеев, Фледа хотела поскорее от всего откреститься. Миссис Герет сама создала ситуацию, в которой у Фледы не оставалось иного выхода, кроме как ее сдать. — Могу только заметить, что я, со своей стороны, тоже положилась на вашу матушку. Я и помыслить не могла, что она вывезет целую гору вещей!

— И вы же не считаете, что это справедливо? Нет, я вижу! — Он говорил почти скороговоркой, словно заклиная согласиться с ним.

Фледа чуть замешкалась.

— Я считаю, что она зашла дальше, чем следовало. — Потом добавила: — Я немедленно сообщу ей, что я вам это сказала.

Он был явно озадачен ее заявлением, но быстро смекнул что к чему.

— Так вы не сказали maman, как вы к этому относитесь?

— Пока нет. Позвольте напомнить, что я здесь только со вчерашнего вечера. — Она казалась себе постыдно малодушной. — Я знать не знала о ее действиях, для меня это полная неожиданность. Как она все это устроила, просто удивительно!

— Умнейшая комбинация, в жизни своей ничего подобного не видел! — Они понимающе посмотрели друг на друга, воздавая должное недюжинному уму миссис Герет, и Оуэн, не выдержав, расхохотался. Смех прозвучал вполне естественно, однако повод для него был поистине удивительным; еще более удивительным показалась Фледе та неожиданная снисходительность, с какой он добавил: — Бедная моя матушка! Отчасти потому я и вызвал вас — убедиться, что ей есть на кого опереться.

Что бы он ни сказал, что бы ни сделал, он нравился Фледе все больше.

— Как же я могу стать ей опорой, мистер Герет, когда я считаю и прямо говорю вам, что она совершила большую ошибку.

— Большую ошибку! Отлично. — Он кивнул — непонятно для нее почему — так, словно это заявление сулило ему немалый выигрыш.

— Конечно, она взяла далеко не все, многое осталось, — рассуждала Фледа.