Трофеи берсерков - [22]

Но первой начинать она все-таки не хотела. Если честно, то просто-напросто боялась. Судя по рассказам Ады, рыси могли позволить и позволяли себе очень многое, независимо от времени суток.

Развернулась и медленно направилась обратно к повозке, но раздавшиеся вслед слова заставили остановится.

— Сидите тихо и не высовывайтесь. Если что, без единого возражения выполняете все мои приказы. Из фургона выходите только на привалах. — Генрис говорил довольно равнодушным тоном, но его взгляд был далеко небезразличным. В нем читались злость и затаенный страх. — Проблемы еще и с вами нам не нужны. Ослушаетесь — будете наказаны. Передай это и остальным двум.

Такой подход обескураживал. Значит, воинам можно творить все, что угодно, наплевав на безопасность, а «самки» должны по струнке ходить?

— Нам тоже неприятности не нужны. Надеюсь, ваши подчиненные не будут нам их подкидывать? — Она выразительно посмотрела на Райниса. Голову мертвеца никто из них еще не забыл.

Ханна не видела, как со спины к ней бесшумной поступью подошел Матис. Он незаметно для сидящих перед ними погладил ягодицы девушки, одновременно удерживая ее второй рукой и не давая отпрыгнуть, что было первым порывом Ханны.

— Ну, если только наши драгоценные девочки сами захотят немного больше внимания. Вам ведь скучно, тоскливо и наверняка очень не хочется ехать к берам.

— Матис, — предостерегающе произнес Генрис, не спеша однако подниматься и оттаскивать своего воина от девушки.

Ральф подошел к компании и поддержал Матиса, хлопнув ладонью по многострадальной пятой точке Ханны. Она зашипела и двинула со всей силы локтем Матису в живот. Оборотень только слегка поморщился, но девушку отпустил.

Что удивило Ханну, так это выражение лиц остальных воинов: и рысей и лисов. Им интересно, забавно наблюдать. Они что, думают что все это шутки?! Или предназначенных берам самок не жалко?

Оправдываться и раскаиваться из-за отсутствующей невинности самок, в случае если события будут развиваться в нужном Матису направлении, все равно не им. Когда до этого дело дойдет, горе-охранников давно уже не будет поблизости.

— Нам не нужны потасовки, так что сидите тихо и слушайтесь! — прорычал Генрис. Гнев его направлен исключительно на Ханну. Своим воинам он прощал очень многое, они прошли вместе сражения, вместе гуляли после них и вместе готовились к новым. А вот самка должна знать свое место.

Предводителя все серьезно достало. С одной стороны, Ханнес, который имел зуб на Мышь и поручил что-то на ее счет Матису. С другой стороны, возможное столкновение со смолгами. Как будто одних беров мало. И как тут сохранять необходимую дисциплину в отряде, когда у половины оборотней от самок просто крышу сносит, а другая половина не прочь поразвлечься, пока еще есть такая возможность.

Вот Генрис и сорвал раздражение на Ханне, не думая, какой пример подал остальным охранникам. Видя отношение рысей к самкам, трое лисов посмотрели на ситуацию под новым углом. В конце концов, почему они должны рисковать своими шкурами, не получая за это никакой компенсации или благодарности, удовольствия?

Сопровождаемая насмешливыми взглядами, девушка молча бросилась к повозке. Лицо пылало, и она все больше и полнее начинала понимать Аду, прочувствовав отношение воинов собственной попой. Уехав из деревни, из-под опекающего крыла дяди, лисички лишились и статуса неприкосновенности. Их никто не будет защищать.

В повозке прекрасно слышно, что происходит снаружи. Ада с Нессой встретили Ханну растерянными и испуганными взглядами. Спрашивать что-либо и уточнять, насколько их положение бедственное, девочки не стали. Никакого желания в очередной раз обсуждать своих охранников-конвоиров и жаловаться на судьбу.

В данный момент у них есть еда и закрытое от посторонних глаз место, впереди — очередной день в дороге. Совет Генриса сидеть тихо и не качать права не такой уж и плохой. Только вот ни солнце, ни щебет птиц, ни завтрак уже не радовали. Девушки снова завалились на матрасы и лежали, кто — размышляя, кто — бездумно глядя в потолок. А кто и вновь погружаясь в дрему.

Так прошел день. Они валялись, спали, мало говорили и много думали. На привале, как и в прошлый раз, по очереди сходили по нужде, перебежками и очень быстро.

У бедной Нессы аж живот крутило от страха, и в кустах она провела куда больше времени, чем остальные девушки. Когда Лисичка боялась, ее всегда в первую очередь подводил именно живот. То очень срочно, немедленно, понадобится в туалет, то тошнить начнет, то икота.

Дорога и ожидание длились бесконечно. Невозможность как следует размяться, обернуться, дать своему зверю хоть немного свободы, усилившийся из-за тяжести повозки противный скрип колес — все утомляло и вызывало раздражение. Мышцы тянуло и подергивало от постоянного бездействия, а в голову забредали всякие ненужные и глупые мысли.

В фургоне было душновато, смешались запахи старых матрасов, до поездки хранившихся в конюшнях, жареного мяса, пота. Но откидывать ткань от входа и проветривать девушки опасались. Как раз за повозкой ехали рыси, и привлекать их внимание, понятное дело, никто не спешил. Ада только расширила насколько возможно щели между досками и тканью, чтобы в них задувал свежий ветерок.