Троеточие… - [39]

Только денег пока особых не было, все в долг, расчет – по завершении путины, но теткины рассказы о том, как она начинала свой гешефт с крючками-ножами и что получилось, оправдывал себя на сто один процент.

Дело в том, что в тралах, помимо основного косяка промысловой рыбы – сельди, трески, кильки, салаки, – попадалось много чего. Акулы, крабы, палтус – чего только не было в тех огромных сетчатых кошелках, и экипаж быстро стал обрастать всякими личными и групповыми мини-коптильнями, автоклавами, грилями. Ванька даже перестал ходить в столовую, вернее ходил, но в неурочный час, и только за хлебом, солью, пряностями и луком с морковкой. Да и зачем, когда в мастерской – и коптильня, и автоклав, и плита с набором необходимой посуды… У кухонного люда хорошие ножи тоже всегда в большом почете. Ну а редкие заходы в порт, конечно, радовали обилием фруктов и овощей, но главное – свежим экзотическим мясом. С холодильниками у рефрижераторной команды никогда не было проблем, и потому из мастерской в коридор часто просачивались такие ароматы, что количество докладных, жалоб и доносов увеличилось в разы. Чтобы хоть как-то замять назревающий скандал, капитану, старпому и замполиту пришлось срочно подарить наборы ножей из дамасской стали, на который Иван имел особые виды. Иллюзия, что теперь все его любят и ему все можно, стоила приличных денег.

Ванька уроки усваивал быстро и отлично, до дрожи помнил фиаско в первых рейсах. Потому в свою первую путину на «Востоке» принял решение ничего запрещенного не провозить, чтоб не спалиться при таможенном досмотре. Потом сам себе заменил строгий запрет на нестрогий, но максимально дистанцировался от товара: распихал разную мелочевку куда смог придумать, главное тут было – чтобы, если обнаружат, с ним никак не связали контрабанду.

Больше всех при досмотре пострадала машинная команда – то ли бригада таможенников попалась опытная, то ли стукачи сработали на отлично, но дед и его люди были злые как черти.

У Ивана из семи «захоронок» нашли четыре, и это было обидно, прятал он на совесть, ну или так ему казалось. Теоретически – кто-то мог увидеть момент закладки, но не четыре же раза подряд! Постепенно стало приходить понимание, что в его проколах виноваты не только стукачи – есть опытные люди и у таможенников, – поэтому нужно искать какие-то другие нычки. Ну а сейчас – срочно домой нести презенты тетке, родственникам и быстро заказывать новые заготовки. Ваня в рейсе набил руку на приготовлении и консервации таких деликатесов и всяких козырных и вкусных вещей, которых его родственники и представить не могли – даже видавшая виды Ксеня. Тут и крабы в собственном соку, и печень трески в оливковом масле с пряностями, сельдь всех видов и вкусов и, конечно, икра в ястыках, разная и много. Для обожаемой тети он приготовил особый набор – среди известных деликатесов был копченый марлин, вяленая пиранья и купленная по случаю суперэкзотика – мясо игуаны, кенгуру и обезьяны. Рисковал Ванечка знатно – тетя с ее крутым нравом спокойно могла запустить ему в голову такой подарок. Но он все девять месяцев чем-то из ряда вон выходящим мечтал не маму поразить, а тетушку-знатока. Всем остальным – просто консервы собственного изготовления и копченая рыба. Такая разница в подарках была не просто коммерческим интересом: Ванька Беззуб, воспитанный Фирой и Ксюхой, всю жизнь хотел, чтобы и дальше, как на Сахалине, его мамой была Ксеня, а не Аня.

А потом, раздав гостинцы, нужно хорошенечко гульнуть, компенсируя затянувшийся «сухой закон» на плавбазе. С бухлом там было очень строго. После списания с «волчьим билетом» сразу по окончании первого рейса нескольких любителей спиртного из экипажа и вольнонаемных весь плавсостав понял, что капитан не намерен шутить и послабления не будет никому. Поэтому на берегу все ушли в заслуженный загул разной степени тяжести.

Совет старейшин

Толик вернется в Одессу вместе с японским чайным сервизом «Катюша» и парой банок крабов.

– Бестолковые. Все в тебя, – резюмирует Лидия Ивановна Беззуб, выслушав скупой Женин отчет о новостях в семье. – И не кури в комнате. Я потом кашляю…

Женя затянулась беломором:

– Ничего, ваше величество, проветрите.

– Вот и Людка небеременная. А двадцать два уже.

– А она как я – в неволе не размножается, – улыбнулась Ксеня. – А я так и не решилась ей про Хоэ написать…

– И чего боялась? Что не поедет?

– Что могилы не осталось, – сухо ответит Ксеня и махнет рюмку. – Засиделась я с вами. Меня Илюша ждет. Обещал мясо с живого огня.

– Ну, – Женька снова затянулась, – у богатых свои причуды.

– Завидуй молча. Ты, между прочим, была бы умнее, со своим стоматологом тоже могла бы дачу замутить.

– А потом до конца жизни его слушать? – засмеялась мадам Косько. – Нет. Хватит с меня семьи. Я лучше в санаторий съезжу, а приспичит шашлыка поесть – в ресторан пойду.

– Ты иди ешь скорее, пока работаешь, а то выпрут на пенсию – не разгуляешься, – отозвалась Лида.

– Да типун тебе на язык, – отмахнулась Ксеня. – Это у меня пенсия в этом году.

– Да кто тебе с твоими мозгами даст уйти! Хотя на кой тебе то управление? С таким домом и с таким мужем! Сиди дома, жизни радуйся. Там, гляди, и Сашка внуком обрадует, – утешила Женя.