Трое в новых костюмах - [40]

— Вроде знакомый, а? — с трудом промямлил он. Язык плохо слушался. И скулы затекли, намолчался в этой паршивой дыре.

— Как же, как же, Эдди! — отозвался старый, еще больше обнажив голые десны. — Чарли я, Чарли Шатл с фермы «Четыре вяза». Вот с эдаких пор тебя знаю, парень.

— А, ну да, — кивнул Эдди. — Старый Чарли. Старый миляга Чарли. Выпьем со мной, Чарли?

— А чего, спасибо, — закивал старик. — Не откажусь пропустить стаканчик горького.

— Получите пинту! — Эдди кричит: — Эй, налейте Старому Чарли пинту горького! Живо!

Это не понравилось. На него снова посмотрели искоса — но пинту подали.

— Наилучшего здоровьица! — произнес Старый Чарли. — А ты как поживаешь, Эдди, в наши беспокойные времена?

— Да не знаю, — пожал плечами Эдди. — Я только что вернулся, понимаете? И как поживаю, сам не знаю. Не так чтобы особо хорошо, пожалуй, — нет, хрен его дери, не так чтобы особо хорошо!

Старик подмигнул.

— Нагрузился нынче, парень, как я посмотрю, а? Накачался малость?

— Ваша правда, Чарли. Но не пьян, нет. И не думайте даже говорить, что, мол, я пьян.

— Да нет, что ты. — Старик захихикал. — В самый раз, вот что скажу. В самую меру.

Эдди не очень понял смысл его слов, но спорить не стал. Старый Чарли не внушал ему ни беспокойства, ни подозрений. Старый миляга Чарли. И тут Эдди вспомнил про Старого Чарли нечто существенное.

— Слушайте, Чарли! — закричал он. — Вы же работаете у Кенфордов, точно? Всю жизнь у них! А я и забыл. Ну, как там Герберт?

Чарли поднял умудренные глаза над пивной кружкой.

— Был у меня с ним разговор… об теперешнем военном времени и по прочим вопросам… и теперь он размышляет, по лицу видать, что я его заставил задуматься.

Старик самодовольно хихикнул.

— А то он без вас мало думал, — заспорил Эдди. — Мы с ним вместе служили, понятно? Уж кто-кто, а я его знаю хорошо. Лучший капрал на свете, Герберт Кенфорд!

— Хороший парень, смирный, — кивнул Старый Чарли. — Мы с ним о чем, бывало, ни толковали. Не то что его брат, с этим не поговоришь, с мастером Артуром, он все сам знает. Он тебя и слушать не станет. А вот мастер Герберт, он слушает. И на заметку берет.

— Да и не в том только дело, — подхватил Эдди, взволнованный неясной мыслью, не вслушиваясь в слова Старого Чарли. — Тут такого насмотришься, что каждый задумается. Я вот, например, стал думать.

— О чем же, Эдди?

Эдди нахмурился. Вопрос был преждевременный, над ним еще нужно было поломать голову.

— Да вот, понимаете, обо всем, — пробормотал он. — Много чего надо обмозговать, Чарли. Разложить по полкам… и то и се… — задумчиво протянул он.

И как на грех, именно в этот неудачный момент должен был вмешаться в разговор возчик Эрни Вильямс, самая луженая глотка в Кроуфилде.

— Эй, да ты, я вижу, вернулся, Эдди! Ну как жизнь, в порядке? Ишь у тебя какой костюм новенький, ты смотри поаккуратнее с ним. А что это Старый Чарли тебе рассказывает?

Старый Чарли Эрни Вильямса недолюбливал, он втянул голову в плечи и предоставил отвечать своему собеседнику.

— У нас серьезный разговор, — буркнул Эдди, раздосадованный вмешательством.

— У вас и вид такой. Серьезный.

— Не все тебе равно, какой у нас вид? Ты и сам не ахти как выглядишь, черт бы тебя драл! Удались.

— Э, э! Ты здесь не хозяин. Понятно?

— И ты не хозяин.

Два здоровяка стояли лицом к лицу, испепеляя друг друга взглядами. Старый Чарли решил потихоньку ретироваться.

— Ну, ну, к чему ссориться, ребятки? — попробовал было он их образумить, но никто не обратил на него внимания.

По правде сказать, Эдди тоже недолюбливал Эрни Вильямса, между ними и в прежние годы случались стычки. Правда и то, что было у него такое предчувствие: этот день непременно кончится для него отчаянной дракой. Но все-таки, когда они стояли вот так, дыша враждой и выжидая, кто первым сделает следующий ход, в его затуманенной голове еще мелькнула мысль, что это все — бессмыслица, что это — одна большая необъяснимая неправильность, обложившая его со всех сторон.

Но Эрни Вильямс отступил на шаг, допил свое пиво и поставил стакан на стойку. Эдди тоже допил пиво из своей пинтовой кружки и поставил ее на ближайший столик. Обернулся — Эрни Вильямс уже был наготове. И тут Эдди забыл, что все это — бессмыслица. А только видел перед собой ненавистную, мясистую рожу Эрни Вильямса.

— Заруби на носу, — произнес Эрни. — В других местах у тебя, может, и получается командовать, но здесь, при мне, — не выйдет! Ясно? Ах нет?

— Нет!

Разозленный не столько словами, сколько презрительной гримасой Эрни Вильямса, Эдди ринулся на него, ничего перед собой не разбирая, но был остановлен и отброшен свирепым ударом в грудь. От этого туман у него в голове сразу рассеялся, прошло ощущение, будто он говорит и действует сквозь сон, и накатило бешенство.

Хозяйка пивной на пару с дочкой пронзительно завопили; посетители, обступив дерущихся кольцом, пытались их разнять; Эрни Вильямс исхитрился провести несколько ударов; но Эдди наседал, мелькали тяжелые кулаки, били, крушили, и скоро окровавленный, пыхтящий Вильямс был повержен. А Эдди под всеобщий гам на подкашивающихся ногах вышел за дверь, прижимая платок к глазу, который к утру заплывет синяком. И, слепо спотыкаясь, направился домой.