Трое из океана - [35]

— Это яд? — попятилась Марианна.

— Дура! Он нам живой нужен.

Беспокойная душа

С высоты Яковлев разглядел сквозь слабую утреннюю дымку длинную взлетную полосу аэродрома, ряды серебристых самолетов. Медлительные, словно гусеницы, бензозаправщики тяжело волокли свои длинные тела. В сторонке отдельно стояли белоснежные стреловидные ТУ-104.

К дверцам ИЛ-14 подкатили сходни, и Яковлев первым сбежал вниз. Быстро вышел к стоянке такси, рванул дверцу машины.

— В город!

Рослый полковник с открытым симпатичным лицом, начальник областного управления милиции, куда прямо из аэропорта приехал Яковлев, встретил его радушно. Яковлеву отвели отдельный кабинет, поставили раскладною кровать, и майор с головой погрузился в изучение доставленных ему за последние полтора месяца дел.

Трое суток, едва урывая несколько часов для сна, Яковлев вчитывался, анализировал, звонил, уточняя подробности.

Два убийства, шесть ограблений, одиннадцать краж денег вместе с документами. И ни одной окончательной пропажи паспорта, профсоюзного, военного билетов, удостоверения личности.

Не довольствуясь протоколами дознаний, показаниями свидетелей, Яковлев сам побывал у родственников всех погибших и ограбленных, чтобы удостовериться, не пропал ли хоть какой-нибудь документ. Напрасно!

Правда, в трех случаях документы остались неразысканными. Но в одном случае это был паспорт женщины, в другом — глубокого старика, в третьем — инвалида Отечественной войны с лицом, обезображенным пожаром в танке. Никто, хоть отдаленно, не напоминал внешним обликом Аро или Николая Ивановича.

Однако майор не сдавался.

Из управления милиции Яковлев перенес свой розыск в городские отделения. Упорно, методично он листал журналы, расспрашивал дежурных. Наконец ему попала в руки любопытная запись. Шофер таксомоторного парка Иван Загоруйко сообщал пятому отделению милиции о своих подозрениях.

Ночью с его такси, не доезжая Ольгино, сошли в селе Шуй двое. Один пьяный, другой трезвый, за всю дорогу не проронивший ни слова. Из бессвязной болтовни пьяного шофер сделал вывод, что он только нынешним вечером познакомился в ресторане со своим молчаливым попутчиком. Нет ли тут какого умысла? Чего проще: напоить человека да и ограбить ночью на пустынной дороге. Чудно и то, что рядились ехать до Ольгино, а слезли на полпути, в селе Шуй.

— Расследование по этому делу произвели? — спросил Яковлев начальника отделения милиции.

— Помилуйте, товарищ майор, какое же тут расследование? Мало ли кому что чудится! Заявления об ограблении не поступало. Наверняка ехали два приятеля, надумали сойти, где им заблагорассудилось, а шоферу бог знает что померещилось. Он ведь на этом не успокоился, еще раз к нам приходил, доказывал. Тоже мне — Шерлок Холмс из автобазы! — презрительно закончил начальник отделения, ища в глазах Яковлева одобрения.

— А как выглядел тот, второй, который сопровождай пьяного. В записи об этом ничего нет.

— Не могу знать, товарищ майор. Дело было в ноябре. Может, шофер и толковал что, да я запамятовал. Вызвать его?

— Не надо.

Вскоре Яковлев уже шел по двору таксомоторного парка. От диспетчера он узнал, что «победа» шофер., Загоруйко стоит на профилактике, в рейс не вышла.

Загоруйко понравился майору сразу. Маленький, немного потешный в своей куцей замасленной телогрейке, но проворный в движениях, с умным взглядом зеленых глаз, шофер с полуслова понял, чего от него хотят.

— Насилу нашелся человек с понятием! А то в милиции только насмешки строят: «Ты, говорят, нам психологию тут не разводи. Подавай факты». А где я им факты возьму? Это уж ихнее дело пошарить вокруг.

— Иван Михайлович, расскажите об этом рейсе все, что вы знаете, — попросил Яковлев, усаживаясь с шофером в дальнем углу профилактория в полуразобранную «победу». — Только не фантазируйте! Важно знать каждую мелочь, но не вымышленную. Иначе вы нам не поможете, а только запутаете.

— Серьезное дело нащупывается? — сочувственно спросил Загоруйко.

— Там видно будет, — уклончиво ответил Яковлев. Итак, прежде всего: как выглядел трезвый пассажир.

— Значит, так: черненький, смуглый. Под вид грузина или армянина. Тонкогубый. Росту среднего. Из себя худощавый. Воротник и шапка цигейковые. Я его хорошо под фарами разглядел. А запомнилось потому, что сразу подозрение в голову ударило. И вообще мне тот день па мятный: два баллона спустило, горючка на трассе кончилась, пришлось позычить у ребят.

У Яковлева заблестели глаза, глухо забилось сердце. Да это же портрет Аро! И даты совпадают.

— А как выглядел пьяный? Сколько ему примерно лет? Куда он ехал? О чем рассказывал попутчику? Не называл ли свою фамилию, место жительства, профессию? Были ли у него вещи?

Загоруйко едва успевал отвечать на градом сыпавшиеся вопросы, досадуя на себя, что память сохранила очень немногое.

Из таксомоторного парка Яковлев уехал охваченный нетерпением. На этот раз он, кажется, ухватился за кончик паутинки! Только бы распутать ее всю, не оборвать снова.

Ночью, шагая по тесному кабинету, Яковлев сопоставлял все добытые за день факты. Облик пьяного пассажира, за исключением цвета волос (но что могло быть легче их перекрашивания!), примерно совпадал с описаниями внешности Николая Ивановича. Сходился и возраст. Видимо, Аро добывал документы главарю группы. «Умница ты, Загоруйко! — с горячей благодарностью подумал Яковлев. — Умница, беспокойная душа». Но следом нахлынули сомнения.