Трое из Лукоморья - [18]

— Я же не знала, в какое время суток нам пригодится именно эта команда. Обучая собаку, я рассчитывала в первую очередь на ночь.

— Ты берёшь собаку с собой?

— Да, а что тебя в этом удивляет? — Я готова была встать грудью за боевую подругу.

— Ничего, просто я думал, что она останется и будет охранять дом.

— Ты забыл: для этого у меня есть другой охранник.

Я не стала уточнять, что оставлять под охраной Мэгги можно только пустой сарай, из которого абсолютно нечего выносить. Этой собаке достаточно почесать спину чуть выше хвоста или пару минут погладить пузо — и она позволит вам вынести из дома всё, что вашей душе угодно.

Полоса леса начиналась совсем недалеко от ивы, и, пригнувшись, мы перебежали под прикрытие дубов, елей и сосен. Тропинки здесь не было, но эта часть леса не была настолько густой, чтобы пешему путнику было трудно найти, куда ступить. Мы успели углубиться в лес совсем немного, когда позади послышались громкие, полные ужаса крики. Дара с Ярославом остановились и оглянулись; мне же это было без надобности.

— Значит, они всё-таки решили вломиться в дом, не дожидаясь, пока мы выйдем сами, — констатировала я, не оборачиваясь.

— Там как будто всполохи пламени, — заметил Ярослав.

— И дым, дымом пахнет! — добавила Дара.

Я принюхалась. Очередной порыв ветра действительно принёс лёгкий запах дыма.

— А чего вы хотите? — усмехнулась я. — Это же не слабенькая иллюзия, а основательная, добротная. Я её придумывала целую неделю.

Снова послышались крики.

— Надо же, как не повезло бедолагам, — заметил Ярослав, когда мы продолжили путь. — Я-то собирался всего лишь проткнуть их мечом. А теперь они небось заиками останутся на всю жизнь, а то и вовсе умом тронутся. Всё-таки мои методы намного гуманнее.

Он неодобрительно покачал головой.

— Ага, все вы, воины — добряки, гуманнее некуда, — фыркнула я в ответ.

— А вы, ведьмы, что, лучше? — парировал он.

— Мы во всяком случае не притворяемся.

— И что, это делает вас лучше?

— Честнее.

Мы шли вместе в течение нескольких минут; затем я остановилась.

— Сейчас мы ненадолго разделимся, — сказала я. — Вы идите к Егорычу. Это местный лесник, хороший мужик, он не выдаст. До темноты пересидите у него. Дара, покажешь дорогу.

— А ты куда? — подозрительно нахмурился Ярослав.

— А у меня есть одно дело в деревне. Закончу — и сразу к вам. Соскучиться не успеете.

— Да мы как-то скучать и не собирались, — проворчал Ярослав.

Мой статус ведьмы его без сомнения смущал. Впрочем, не меньше, чем меня — его воинское звание.

— А что если тебя в деревне кто-то увидит? — спросил он.

— Не волнуйся, врагов я "на хвосте" не приведу, — пообещала я. И не без ехидства добавила: — В крайнем случае превращу их всех в пеньки.

На этой оптимистической ноте мы разошлись: мои спутники направились строго на север, к избушке Егорыча, а я — на северо-восток, прямиком к деревне. Слух у меня хороший, и потому я благополучно услышала удаляющийся голос Дары:

— Вы не думайте, она на самом деле совсем не такая плохая, как пытается казаться. И в пеньки никогда никого не превращала.

— А в лягушек?

— Тоже нет. Так только, заставила один раз толпу народу заквакать по-лягушачьи. Но это ведь даже смешно, разве нет?

Ответа я не услышала, смеха тоже.

Главная деревенская улица, она же единственная, тянулась вдоль лесной полосы. Сейчас, после полудня, здесь было тихо и пусто. Мужчины работали на полях, женщины в основном трудились по хозяйству. За заборами беззлобно перегавкивались собаки; на ближайшем ко мне крыльце нагло развалился пушистый чёрный кот, с удовольствием греющийся на полуденном солнышке. Вдалеке скрипнула калитка, и на дорогу вышла дородная женщина в простом синем платье. Громыхая вёдрами, она направилась в сторону колодца. Ветер, гоняющий по пыльной дороге немногочисленные дубовые и кленовые листья, донёс до меня запах чего-то вкусного. Над трубами нескольких домов, где хозяйки как раз занимались приготовлением пищи, вился весёлый дымок.

По местному обычаю дома не принято было красить в яркие цвета. Считалось, что это привлекает злых духов и прочую нечистую силу. Зато заборы красить не возбранялось, и тут уж местные жители отыгрывались по полной. Заборы здесь можно было увидеть самые разные — синие, зелёные, ядовито-жёлтые, тёмно-вишнёвые. Кое-где даже красовались незатейливые узоры, в основном в виде ромашек или бабочек. На одних заборах краска была яркая, свежая; на других она успела поблекнуть и пооблупиться. Мой взгляд пробежал по многоцветию этого калейдоскопа и приобрёл откровенно хищное выражение, остановившись на заборе ярко-красного оттенка. Ну, здравствуй, Фёкла. А я как раз к тебе.

На всякий случай я ещё раз огляделась по сторонам. Солдат нигде не видно, лошадей тоже. Должно быть, уехали, кто к моей избушке, а кто в город с докладом. Я пересекла пустынную улицу и подошла к красному забору. Протянула руку между досками, скинула служащий символическим замком крючок и отворила калитку. И, недолго думая, вошла.

В маленьком внутреннем дворике никого не было. Хозяйка не то в доме, не то ушла куда-то по делам, то бишь сплетничать. Мне это было только на руку. Взгляд медленно заскользил по двору. Несколько свежепрополотых грядок, пара чахлых яблонек, вдоль забора — кусты малины. Напротив крыльца стоял грубо сколоченный стол с двумя толстыми ножками, вкопанными в землю. На столе — пара пустых плошек, поставленных одна в другую, надкусанная горбушка чёрного хлеба, несколько деревяшек непонятного мне назначения и кувшин молока. Это было как раз то, что нужно.