Первой нарушила молчание Тамара.
— Это твой велосипед? — стала наконец рядом со мной.
— Мой! — Я охотно выпрямился и даже поведал историю о том, как он мне достался, ну и обо всем другом, кроме, конечно, неприятности с динамкой. Почему-то очень захотелось похвастаться!
— И он ездит?
Вот уж эти девчата! Только плечами пожимай!
— Слушай… — начала и тут же запнулась Тамара.
Я насторожился. Не попросит ли покататься? Я, в общем-то, не против, но ведь уже ночь на дворе, а дорога неровная. Тамару интересовало другое.
— Слушай, Юрко, говорят, у вас танцы почти каждый день…
— Конечно, — радостно подтвердил я. — И танцы и музыка… Духовой оркестр…
— Так, может, ты меня отвезёшь на танцы? Мама мне разрешила… в парк пойти. И тебе разрешит: моя мама твою попросит…
Если бы Тамара не ляпнула последние слова про разрешение для меня, я охотно согласился бы. А так хмуро пробормотал:
— Если только дождь не пойдёт.
И снова наступило неловкое молчание. Слегка смущённый им, я спросил просто так, чтобы разрядить тишину:
— У вас там, в Вильшанивке, случайно в сельмаге нету динамок?
— Почему же, есть, — равнодушно повела головой Тамара, будто я спросил её об иголках или о плакатах, призывающих бороться с долгоносиком.
Вмиг забыв про неловкость, я впился глазами в Тамарино лицо.
— Да ну?
— Конечно, — кивнула головой Тамара и, резко повернувшись, побежала в хату.
Да за эту новость я готов был завезти её… в бесконечность! Но, само собой разумеется, чтобы никто не видел этого.
Я тут же догнал её, взял за руку и повёл к велосипеду. Уже сидя на раме велосипеда, Тамара охотно согласилась купить мне динамку и передать её с кем-нибудь.
— Я уже все… почти все деньги собрал, — заверил я Тамару.
В парке начались непредвиденные осложнения.
Меня с дивчиной сразу заметили хлопцы и так многозначительно засвистели, что я вобрал голову в плечи, кажется, по самые уши…
Однако Тамару на танцплощадку не пустили. «Рановато тебе сюда. Когда подрастёшь, приходи!» — с улыбкой сказала билетёрша.
И Тамара потащила меня в кино.
— Старый фильм, сто раз уже показывали, — робко запротестовал я.
— Мне хочется ваш клуб посмотреть, — заявила Тамара, и я покорно повернул велосипед к ярко освещённому подъезду.
Я немного растерялся, потому что там хлопцев и девчат полно, всякое могут подумать. Это раз… А второе — билеты… Надо транжирить деньги, с таким трудом собранные.
— Билеты я беру.
— Нет! — внезапно проснулась во мне гордость, до сих пор беспробудно спавшая. — Только я!
Тамара удивлённо посмотрела на меня и ничего не сказала.
Я оставил её в темноте с велосипедом, а сам метнулся к кассе. И хотя стояла очередь, вернулся быстро. Как-то не привык стоять в очередях…
— Ну, пошли, — дёрнула меня за рукав Тамара.
— А велосипед?..
— Что велосипед? — непонимающе взглянула на меня Тамара. — Прислони к стене, и пусть стоит себе.
«Прислони к стене…» Тоже сказанула… Чтоб украли? А впрочем, разве у нас когда-нибудь воровали велосипеды? Ну, кроме того давнего случая с завклубом. Так это же была шутка.
А Тамара уже не дёргала — тащила за рукав.
— Ладно, — вздохнул я, — тогда ты иди, а я… немного погодя.
Тамара рассерженно прикусила губу, но пошла. А я, прислонив велосипед за дверью клуба, на всякий случай ещё и ремнём привязал его к ручке. И в клуб проскользнул, когда в зале погас свет, чтобы меня никто с девчонкой не увидел.
Что это был за фильм, я не разобрался. И глаза, и уши, и вся моя душа были возле велосипеда. И поэтому, когда вспыхнул свет и восторженная Тамара поинтересовалась:
— Ну, как тебе фильм?
Я промямлил:
— Да ничего, только уж больно много собак в нем.
Тамара схватилась за подлокотники кресла и залилась смехом. Сквозь её смех едва проскакивали слова:
— Ой, не могу! Так это же… не собаки… олени…
Пускай и олени, лишь бы велосипед был на месте.
Все обошлось благополучно. Только кто-то из хлопцев написал на моем ремне с насмешкой: «Жених и невеста, где вы — неизвестно!»
Написанное я быстро стер рукавом, а в голове, что ни делал, осталось.
В последующие дни стало ещё хуже.
Я никогда не думал, что девчата едят столько мороженого. И никогда не замечал, что его продают почти на каждом углу. Водил Тамару как можно дальше от киоска с мороженым, но они все-таки встречались на нашем пути, и… мне приходилось раскошеливаться на очередную порцию.
Правда, Тамара каждый раз вынимала свои деньги, но я не брал их. Разбуженная гордость уже не могла уснуть.
Вечерами я хмуро вытаскивал свои сбережения и боялся пересчитывать.
И пополнить их не было никакой возможности. Поскольку если мы не прогуливались с Тамарой по парку или возле речки, то играли в шашки, разгадывали кроссворды, срывали в саду первые жёлтые груши. Срывал, конечно, я, отбиваясь от въедливых ос.
Разве в таких условиях найдёшь время вырваться за металлоломом? Да у меня бы и язык не повернулся сказать Тамаре: «Ты посиди одна, а я побегу насобираю дырявых кастрюль на свалке и отнесу их дядьке Матвею…»
Сегодня, проходя с Тамарой по парку, мы сразу же увидели возле клуба небольшое объявление, написанное чернилами: «В воскресенье массовое гуляние».
Раньше я бы обрадовался такому гулянию, но теперь… Там же мороженое будет, конфеты, пряники… Всяких качелей понастроят…
