Трое - [5]

Кортоне пожал плечами.

– Ему удалось выжить в концлагере.

– Ему повезло.

– Повезло ли?

Смутившись, Эшфорд бросил взгляд на Кортоне, а потом, повернувшись, уставился на гостей в помещении. Помолчав, он сказал:

– Понимаете, тут не совсем типичное для Оксфорда сборище, Дикштейн. Ростов и Хассан – достаточно непривычные студенты. Вам стоило бы встретиться с Тоби – вот кто архитипичный выпускник. – Он перехватил взгляд краснолицего молодого человека в твидовом пиджаке и с очень широким светлым шерстяным галстуком. – Тоби, познакомься с товарищем Дикштейна по оружию – мистером Кортоне.

Пожав ему руку, Тоби сразу же спросил:

– Есть ли у него какие-то шансы? Может ли Дикштейн победить?

– Победить в чем? – удивился Кортоне.

– Дикштейн и Ростов решили сразиться в шахматном матче, – объяснил Эшфорд, – оба они отменные игроки. И Тоби считает, что у вас есть какая-то доверительная информация, которая поможет ему выиграть пари.

– А я-то думал, – протянул Кортоне. – что шахматы – игра для стариков.

– О! – с несколько излишним пылом воскликнул Тоби и опустошил свой стакан. Казалось, и его, и Эшфорда несколько смутило замечание Кортоне.

Из сада вошла девочка четырех или пяти лет, таща с собой старую кошку. Эшфорд представил ее с застенчивой гордостью человека, который стал отцом в немолодом возрасте.

– Это Сузи.

– А это Езекия. – представила кошку девочка. Цвет кожи и волосы у нее были как у матери, и малышка обещала стать красавицей, как и ее мать. Кортоне пришло в голову, в самом ли деле она дочка Эшфорда. Она ровно ничем не походила на него. Она протянула ему лапу кошки, и Кортоне вежливо пожал ее мягкие подушечки:

– Как поживаете, Езекия?

– Она очень обаятельна, – сказал Кортоне Эшфорду. – Мне хотелось бы поговорить с Натом. Надеюсь, вы извините меня? – Он подошел к Дикштейну, который, стоя на коленях, гладил кошку.

Похоже, Нат и Сузи были хорошими друзьями.

– Это мой друг Алан, – пояснил он ей.

– Мы уже знакомы, – ответила девочка, взмахнув ресницами. От матери унаследовала, отметил Кортоне.

– Мы вместе были на войне, – продолжал Дикштейн. Сузи в упор посмотрела на Кортоне.

– Вы убивали людей?

Он замялся.

– Конечно.

– И вы себя потом плохо чувствовали?

– Не очень. Это были злые люди.

– А Нату было плохо. Поэтому он и не хочет рассказывать об этом.

Этот ребенок лучше понимал Дикштейна, чем все остальные взрослые, вместе взятые.

С удивительной для ее возраста прытью кошка вывернулась из рук Сузи. Та погналась за ней. Дикштейн выпрямился.

– Я бы не сказал, что миссис Эшфорд так уж недостижима, – шепнул Кортоне.

– Что ты хочешь сказать? – взглянул на него Дикштейн.

– Ей не может быть больше двадцати пяти. Он, как минимум, на двадцать лет старше, и, думаю, заряды у него явно уже на исходе. Если они поженились где-то перед войной, ей должно было быть лет семнадцать. И не похоже, что они так уж привязаны друг к другу.

– Хотел бы я тебе верить, – пожал плечами Дикштейн. Но не проявил того интереса, которого можно было бы от него ожидать. – Давай глянем на сад.

Они прошли через высокие французские двери. Солнце основательно нагрело воздух, и жгучий холодок исчез. Коричневато-зеленые заросли тянулись вплоть до реки. Они пошли гулять, оставив дом за спиной.

– Тебе не очень понравилось это сборище, – заметил Дикштейн.

– Война завершена. И мы с тобой теперь обосновались в разных мирах.

– Алан…

– Слушай, какого черта! Скорее всего, связи между нами не будет – я не большой мастер писать письма. Но я никогда не забуду, что обязан тебе жизнью. В один прекрасный день ты можешь попросить отдать долг. И ты знаешь, где найти меня.

– О, нет… только не здесь, не сейчас… – раздался женский голос.

– Да! – Мужской.

Дикштейн с Кортоне стояли у высокой заросли кустов, которая закрывала угол сада: кто-то начал посадку лабиринта из кустов и не завершил его. В нескольких шагах от них открывался проем, потом изгородь под углом поворачивала вправо и тянулась вдоль берега реки. Голоса отчетливо доносились с той стороны зарослей.

Женщина снова заговорила низким горловым голосом.

– Не надо, черт бы тебя побрал, или я закричу.

Дикштейн и Кортоне миновали проем в зарослях. Кортоне никогда не забудет то, что он увидел. Перед ним предстали двое, а потом, пораженный, он взглянул на Дикштейна, лицо которого посерело от потрясения, и выглядел он так, словно вот-вот свалится: рот его приоткрылся, когда он с ужасом и отчаянием смотрел на открывшуюся картину. Кортоне перевел взгляд на пару.

Женщиной была Эйла Эшфорд. Юбка ее была задрана до пояса, лицо пылало от наслаждения, и она страстно целовала Ясифа Хассана.

Глава первая

Динамики системы оповещения в Каирском аэропорту издали звук, напоминающий дребезжание колокольчика, и на арабском, итальянском, французском и английском языках сообщили о прибытии рейса «Алиталии» из Милана. Тофик эль-Массири оставил свой столик в буфете и отправился на галерею, с которой можно наблюдать за прибывшими.

Тофик был здесь потому, что получил телеграмму. Она пришла утром от его «дяди» в Риме и содержала в себе кодовое послание. В любом бизнесе пользуются кодом для международных телеграмм, главным образом, чтобы сэкономить деньги – длинные фразы сводятся до одного слова, и для сокрытия секретов. Телеграмма от «дяди» Тофика, расшифрованная в соответствии с кодовой книгой, сообщала подробности о завещании покойной тети. Тем не менее, у Тофика был еще один ключ, и, пустив его в ход, он прочел следующее: