Трое для одного - [23]

– Тогда садись. И не забудь пристегнуться, – серьёзно посоветовала Шасс-Маре.

Морган легко перешагнул через низкую дверцу, умостился на узком, больше для детей подходящем сиденье, защёлкнул замок ремня безопасности – и едва успел схватиться за поручень, когда вереница игрушечных вагонеток выстрелила в небо.

Вслед ему летел смех Шасс-Маре, гремящий и тёплый, как морской прибой летом.

У Моргана перехватило дыхание. Крыши домов оказались на уровне пяток, а потом ещё ниже, ещё и ещё; “Боммм” – глухо ухнула часовая башня, и тоненько, щекотно отозвались часы в кармане: “Дзенннг”; вагонетка взбрыкнула, встала на дыбы – и рухнула в головокружительную мёртвую петлю, от которой желудок прилип к позвоночнику.

И – снова взмыла вверх.

Колючий ветер швырнул в лицо горсть инея с карниза – и безнадёжно отстал. Плохо замотанный шарф затрепетал и стал соскальзывать, и Морган на мгновение отпустил поручни, чтобы поправить его – и тут цепочка вагонеток ушла в крутой штопор. Плохо закреплённые ремни рвануло в разные стороны, Морган подскочил над сиденьем на метр с лишним, на долю мгновенья застыл в мучительно-сладкой невесомости – острые коньки крыш где-то под головой, небо над раскинутыми в полушпагате ногами, трескучие искры вокруг и запах моря – и ремни резко вытянулись, оплели, сжали до боли, притянули накрепко к сиденью.

Вагонетки взмыли над холмом, россыпью бусин обрушились в зимний парк, пронеслись мимо вздыбленной смолы теней над какими-то развалинами – Морган едва успевал уклоняться от опасно растопыренных веток и пригибаться, но заставить себя зажмуриться он не мог.

В последнюю минуту вагонетки ускорились до невозможного; от ледяного ветра лицо онемело, ресницы смёрзлись, шарф сбился куда-то под капюшон. А потом резко затормозили – и Моргана буквально вышвырнуло на брусчатку перед родной калиткой, только ремни немного смягчили падение.

Синяки на бёдрах, впрочем, всё равно наверняка остались.

– Спасибо.

Собственный голос он услышал точно со стороны. Губы побаливали от сумасшедшей улыбки. Улица покачивалась, как коридоры “Шасс-Маре”, и шуршала обочинами. Восточный край неба наливался светом.

Вагоны тренькнули на прощание – и взмыли в небо, на сей раз плавно и величаво, покачиваясь из стороны в сторону, как перекормленная утка.

Морган ожидал застать дома скандал, потоки материнских слёз и густой запах отцовских сердечных лекарств – но там царили тишина и покой. Он едва успел до завтрака отогреться в тёплой ванне, побрызгать на свежие синяки заживляющим спреем и надеть отглаженный костюм, когда зазвонил будильник.

Завтракали опять вдвоём – отец накануне вернулся очень поздно и теперь собирался на работу лишь к полудню. Мать ни словом не упомянула о вчерашнем происшествии, пока Морган с неожиданным для себя аппетитом изничтожал оладьи с кленовым сиропом. А когда подошло время кофе, попросила с улыбкой предупреждать в следующий раз заранее, если ему-де вздумается уйти на всю ночь.

– Конечно, твой друг перезвонил и всё объяснил, – добавила она ровно. – Однако в первый час мы с Донной поволновались. Ещё эта сигнализация…

– Я торопился, – абсолютно правдиво ответил Морган и пригубил крепчайший кофе. – Кстати, а кто из наших звонил?

Этель пожала хрупкими плечами.

– Я его не знаю. Он представился как Уилки. Новый друг?

– Что-то вроде, – вздохнул Морган.

Часы в нагрудном кармане тикали с просто неописуемым нахальством.

Глава IV

Сообщение от Джина пришло в четверть одиннадцатого.

“В “Цезаре” сегодня 13.10”.

– Подружка пишет? – Кэндл с любопытством взгромоздилась на стол и попыталась взглянуть на текст.

Морган перевернул телефон экраном вниз и невинно улыбнулся:

– Нет, родственник. Приглашает на деловой обед. Нужно решить кое-какие семейные вопросы.

– Когда ты так говоришь, то становишься похож на легализовавшегося мафиози.

– А что, больше ни у кого семейных дел быть не может? – Морган заломил брови. Кэндл уже открыто расхохоталась:

– Передай пинка этому родичу, который украл мою любимую компанию к обеду. Придётся теперь заказывать пиццу в офис и кидаться оливками в Ривса, чтоб со скуки не помереть.

В этот момент в зал вошёл посетитель, суховатый чернокожий старик в белом пальто. В руках у него был объёмный пакет. Кэндл проворно соскочила со стола и поцокала каблуками в свой кабинет, а Морган поднялся навстречу посетителю. После ночного визита в Шасс-Маре всё вокруг виделось слегка ненастоящим, как безупречно раскрашенная декорация. Даже Кэндл и её реакции – в другой раз она бы не отстала, пока не вытянула из него, где и с кем он встречается. А сейчас просто сбежала, словно у неё нашлись дела поважней.

…Посетитель оказался очередным недооценённым музыкантом. Морган провозился с ним до самого обеда, убеждая, что нет, в обязанности сотрудников мэрии не входит предоставление просителям звукозаписывающей студии, нет, и менеджера мы вам предоставить не можем. Он даже согласился выслушать пару блюзовых песен, которые старик исполнил а капелла – и не так уж плохо, надо сказать – а также выписал для него пару контактов благотворительных организаций округа. В итоге проситель удалился крайне растроганным и вдохновлённым, а на прощание всучил Моргану стопку своих дисков с автографами.