Тризна безумия - [41]

Даже те, кому свойственно подвергать сомнению все происходящее, идут вразрез со своими правилами и единодушно признают, что загадочный человечек, встреченный мною прошлой ночью, является всамделишным призраком. Кое-кому из этих людей случалось знавать его еще при жизни. Это был крохотный, субтильный человечек, вдобавок обремененный семьей, состоящей из супруги и шестерых ребятишек. У него была маленькая механическая мастерская на городском рынке. Он трудился не покладая рук все дни напролет, а к семи часам вечера скрывался в своей каморке. Через год после того, как он стал сожительствовать с некой — ему под стать — боязливой и скрытной женщиной, у них появился первый ребенок, сын. А шесть лет спустя детей стало уже шестеро. Вот тогда-то и принялся наш человечек роптать на свою судьбу.

Говорят, что при появлении на свет Божий шестого по счету дитяти, человечек заявил: «Единственное, что может помочь в данной ситуации, — это велосипед». И прямо на следующий день он тщательно перебрал и восстановил в собственной мастерской свое транспортное средство о двух колесах и начал с загадочным видом рулить ночами по городу, своим упрямством и фанатичностью уподобляясь средневековому монаху, роющему себе могилу. Новое занятие оказалось скучноватым и неблагодарным; человечек уделял ему время на протяжении целых двадцати лет, до той самой студеной ночи, когда он забарабанил в дверь принадлежащего ему дома, а его супруга, выйдя на порог, обнаружила своего благоверного скончавшимся, однако так и не выпустившим из своих рук велосипедного руля. На тот момент младший из детей достиг уже двадцатилетнего возраста.

На следующую же ночь человечек стал призраком. Из надежных источников мне удалось узнать, что пару лет назад муниципалитет отверг предложение одного из своих членов, заключавшееся в том, чтобы присвоить призраку звание почетного ночного сторожа, — это могло бы принести городку хоть какую-то пользу от разъездов ночного велосипедиста. Предложение было отвергнуто сразу после выступления некого представителя местной оппозиции, категорически высказавшегося за то, что профанировать самое существование привидения назначением на должность государственного служащего явится по отношению к нему полным неуважением, а, возможно, и унизит его.

Поразмыслив обо всем как следует, я однажды высказал в отеле следующее:

— Вот если бы кто-то сумел убедить призрака принять участие в какой-либо велогонке, тот вне всяких сомнений удостоился бы первого места.

Должен признаться, что даже мне подобная идея представлялась весьма сомнительной. Следовало учесть хотя бы то обстоятельство, что из ряда вон выходящие, сверхъестественные способности призрака заведомо обеспечивают его несравненным преимуществом по отношению к любому, даже самому опытному и увенчанному титулами сопернику. Мое предложение немедля сочли неудачным, даже не вынося его на всеобщее обсуждение, — как и то, давнишнее, что было высказано в стенах муниципалитета. Один из присутствующих сказал мне напрямик:

— Да ни за что! Никогда! Ведь это был бы полный обман!

При этом проявляемый мною интерес к призраку пробудил у жителей городка неясные подозрения. Теперь меня зачастую вопрошают со зловещей и не сулящей ничего доброго интонацией:

— Ну, что еще новенького вы поведаете нам о нашем призраке?

У меня постепенно возникает ощущение, что в городке даже предпринимаются специальные меры, призванные воспрепятствовать моему личному общению с ночным велосипедистом и пресечь все мои попытки убедить того попробовать свои силы на велотреке или принять участие в шоссейных гонках.

Увы, я уже давно утратил всякий интерес к прежней своей идее. Метафизическому велосипедисту следует пребывать всю свою бессмертную жизнь именно там, где он сейчас и имеет место быть. Лучшее для него — это по-прежнему крутить педали и разъезжать по городу, питающему к нему лишь любовь и уважение, и более того: нуждающемуся в нем, хотя бы для того, чтобы призрак, творя задорную и скрипучую музыку колес и педалей, придал бы малую толику смысла удручающе бесполезным ночам этого наводящего скуку городка.