Тризна безумия - [33]

— У меня серьезные намерения, сеньорита, — произнес он, наклонившись вперед и опираясь локтями на подлокотники своего кресла, — Мне угодно, чтобы вы стали моей женой, — повторил он, хотя на самом деле его мозг снедала совсем иная мысль, звучали совсем иные слова. «Я желаю женится на Клотильде!» — вот что было готово сорваться с его языка, но он все не мог набраться решимости выпалить это вслух.

По всей видимости, в этот момент приключилось нечто неожиданное, поскольку враждебность женщины напрочь улетучилась, а сама она стала далекой и безучастной, как будто вновь ощутив себя одной-одинешенькой в целом доме. По-прежнему сидя в кресле, наклонившись вперед, Натанаэль внезапно ощутил, что способен вести беседу дальше. Он даже не задался вопросом, стоит ли теперь обговаривать с нею все то, о чем он размышлял ранее, когда еще стоял на улице и не смел войти в дом. Он просто-напросто ощутил в себе уверенность и удовлетворение от того, что возложенная им на себя миссия успешно выполнена. «Хотя, — пришло Натанаэлю в голову, — непременной обязанностью мужчины, впервые наносящего визит женщине, является именно поддержание беседы».

«Что ж, пусть призывает сюда свою Клотильду! — подумал он в сердцах — Ну и что с того? Она только это и в состоянии сделать, потому ничего другого и произойти не может.

— Не удивительно, — после паузы проговорил Натанаэль, — что вы не понимаете меня.

Он опять умолк, а потом постарался заговорить так, чтобы его голос соответствовал ритму и тембру, которые в его представлении казались наиболее располагающими и убедительными.

— Да, не всем же походить на чистильщиков обуви, — сказал он, вновь недоумевая, что же заставило его произнести эти слова.

Женщина сидела, не меняя своей позы: нога закинута на ногу, руки покоятся на подоле юбки. Она сидела безмолвно и выглядела безучастной и отсутствующей. Вполне вероятно, что она и сама не сумела бы объяснить, почему ведет себя таким образом; во всяком случае (когда мужчина вновь нарушил молчание), она уже не ощущала в себе какой-либо враждебности илинеприязни к нему. Казалось, что теперь она и вовсе его не замечает, словно оставалась в комнате одна, как то было прежде.

У Натанаэля появилось такое чувство, что кое-что из сказанного им будет целесообразно разъяснить.

— Я имею в виду, что эти чистильщики обуви — такой народ, который ТАКЖЕ проявляет недостаток решительности, — проговорил он — Народ до того нерешительный, что они даже неспособны ответить на вопрос, женаты они или нет, предварительно не обмусолив его раз этак сто. ПОРОЙ, когда человеку наводят глянец на ботинках, он может взять и поинтересоваться — так, просто из чистого любопытства, — женаты они или нет. И вот тогда они, эти самые чистильщики обуви, принимаются нести в ответ какой-то вздор. К примеру, «это еще как посмотреть».

Женщина как и раньше витала неведомо где. Было похоже, что в ее руках, сложенных на подоле юбки, случайно очутился секретный ключик к тому, как надлежит себя вести в подобном случае. Что там ни говори (могла подумать она), но мужчина, запросто, без приглашения забредающий в дом , не имея к тому сколь-либо уважительного повода, должен, в конце концов, удалиться под соответствующим предлогом, а именно: невозможностью оставаться сидеть в этом кресле без повода. Возможно, она пришла к заключению, что мужчина, напрягая всю свою волю, застыл в кресле именно потому, что не в силах отыскать пристойного повода, чтобы остаться.

— Не думаете ли вы, сеньорита, — горячо, уже как надежною союзницу, принялся увещевать женщину Натанаэль, — не думаете ли вы, что мужчина женат лишь в том случае, когда у него имеется жена?

Выслушав данное заявление, женщина не могла не улыбнуться; ее мимолетная улыбка словно была рождена на зыбкой грани меж явным весельем и насмешкой. Она как будто неожиданно осознала, что сидящий перед нею безобидный мужчина просто не слишком ловко пытается ее разыграть. И вероятно, придя к такому выводу, она, не таясь, обратила к нему свой пристальный и оценивающий взгляд. Натанаэлю показалось, что его впервые в жизни рассматривают таким образом — всего, целиком: и снаружи (с головы до пят) и изнутри (до самой его сути).

После того, как она улыбнулась, женщина уже могла позволить себе немного расслабиться и принять более свободную позу — именно так она и сидела, покуда в комнате не возник Натанаэль; у самого же Натанаэля не шла из головы Клотильда, поэтому он поспешил продолжить.

— Нет сомнений, сеньорита, — сказал он, — лишь чистильщик обуви способен заявить, что ему не известно, женат он или нет, а позднее признаться, что жены у него и помине нет.

Теперь у женщины уже не было сил сдерживаться. Какая бы то ни была, ее скованность — нарочитая или же естественная — растаяла без следа; она уже не стесняясь заливалась хохотом и даже без обиняков — из природного кокетства –заявила своему незнакомому собеседнику, чтобы он кончал болтать всякую чепуху, а еще лучше — ушел бы прочь.

Но Натанаэль даже и не подумал улыбнуться в ответ. Напротив, с исключительно серьезной миной на лице он еще ближе наклонился к ней с тем, чтобы яснее видеть ее лицо. И в его голосе, зычно раскатившемся по комнатке, совершенно неожиданно даже для него самого проступили нотки увещания и пафоса.