Трижды судьба - [27]

Клоули ничего не слышал. Его взгляд был прикован к фигуре, приближающейся к столу. Шилдинг, Файрмур и несколько других членов Всемирного Комитета тоже уставились на нее. Это была вторая нереальность, имевшая место в течение этих нескольких минут.

Человек был одет в черный мундир, и сверкающие погоны свидетельствовали, что он занимал высокий пост. Детали лица словно дублировали черты лица Клоули: да, на губах играла та же характерная для него сардоническая улыбка.

Оба Клоули прямо смотрели друг на друга. Никто не смог бы определить, когда началось это противоборство, но теперь, глядя на них, каждый присутствующий чувствовал — происходит дуэль.

Взгляд Клоули стал твердым, как сталь. Казалось, он сконцентрировал все физические и духовные силы, его двойник слегка дрогнул, будто получил удар. Улыбка застыла в уголках рта, взгляд сделался пронзительным.

Наступила мертвая тишина. Взгляды обоих Клоули словно скрестились. Никто ни на миг не сомневался — здесь происходит борьба, ставка в которой — жизнь.

Конджерли, наморщив лоб, шагнул вперед.

В это мгновение лицо Клоули-2 в черном мундире исказилось. Он отпрянул назад, будто стоял на краю пропасти, внезапно разверзшейся перед ним. Из его горла вырвался нечленораздельный крик, а правая рука рванулась к кобуре.

Когда он вынул оружие и навел его на своего соперника, по лицу Клоули скользнула победная улыбка.

Глава 13

В темной узкой пещере Торн короткими со свистом взмахами ножа отбивался от рычащей собаки. Собаки уже не рычали, а бешено выли.

Все же нож Торна достиг своей цели прежде, чем успела защелкнуться на его горле пасть собаки; острые клыки не успели впиться в тело Торна, и собаки отступили назад в проход.

Стук лап и когтей по каменному полу успокоили Торна: звери уже отступили ко входу в пещеру. Он опустился на корточки и задумался о своем теперешнем положении.

Теперь Торн, конечно, понял, что совершил непростительную ошибку, когда вошел в пещеру, не разведя предварительно костра у входа. Тогда он мог бы, по крайней мере, воспользоваться своей пращой.

При спуске со скалы Торну не удалось обнаружить ни малейшего признака присутствия этих зверей. Ему нужно было непременно еще раз обыскать эту пещеру, чтобы убедиться, не создал ли Торн-3 здесь каких-либо запасов еды или оружия. В первую очередь пищи, поскольку вечерняя охота с Даркингтоном не принесла успеха.

Торн раздумывал, придет ли сюда Даркингтон помочь ему. Едва ли на это можно рассчитывать — ведь маленький, энергичный парень только к вечеру вернется с охоты. А там надвигается темная ночь, станет ли рисковать охотник своей жизнью и спускаться по склону, чтобы помочь человеку, которого считает полусумасшедшим.

Торн много рассказывал ему об альтернативных мирах, в которых цивилизации не уничтожены. Даркингтон всю эту информацию рассматривал как «сны», и Торн в конце концов смирился с таким положением, ибо не хотел легкомысленно разрушить в нем остатки доверия.

Кроме того, Даркингтон сам был немного сумасшедшим. Долгие годы одиночества не прошли для него бесследно, и за это время он приобрел привычки, которые не так легко изживаются. Хотя он постоянно мечтал о товарище, но когда такой товарищ неожиданно появился, он понял, что такое обстоятельство означает для него большие изменения в образе жизни.

Что-то вонзилось в левый бок Торна. Его правая рука все еще сжимала нож, а левая тем временем ощупывала раненое место. Он нащупал маленький странный предмет, сопровождавший его в путешествиях в различные миры.

Он в сердцах оттолкнул предмет в сторону. Уже достаточно потрачено времени на попытки иметь для себя представление о назначении этой штуки. Она была такой же бесполезной, как, например, развалины небоскребов там, наверху.

Он слышал, как предмет покатился по полу и остался лежать в маленьком углублении.

Очевидно, сидевшие у входа в пещеру собаки тоже услышали звук: они начали рычать и фыркать, будто переговариваясь между собой.

Торн готов поклясться, что среди этого множества звуков прозвучало несколько человеческих слов. Мысль, что он охраняется в этой пещере стаей кошек и собак, была очень неприятной.

Вдруг Торну показалось, будто кто-то тихо называет его по имени.

Торн скорчил гримасу, конечно, такие представления могли существовать только в его воображении. Но призыв, где звучало его имя, стал интенсивнее и проник в самое сознание.

Кто может судить, какие мысли приходят в голову человеку, который зажат в тиски, исключающие всякий выход?

Торн попытался убедить себя, что все это результат нервного перенапряжения и продукт воображения. Может быть, непосредственная опасность могла помочь снова переместиться в другое тело? Но это, разумеется, не обязательное условие, даже, скорее, невероятное.

Он мельком подумал о том, что до сих пор каждое подобное перемещение переносило его во все более худшие миры. Теперь он на самом дне, из этой ситуации ему вряд ли вырваться, если никто не придет на помощь извне.

Он не пожелал бы никому другому оказаться в такой ситуации, но, конечно, он ухватился бы за любой шанс к спасению, если бы подобный ему представился.