Триумф Клементины - [27]

Она ускорила шаги и стучала зонтиком. Клементина всегда брала с собой большой, грязный, неуклюжий зонтик, чтобы убедить самое себя, что сегодня пойдет дождь из ясного неба. Но день был улыбающийся, а сады, мимо которых она проходила, дышали свежестью, юностью и ароматом майских цветов и, казалось, посмеивались над ней. Незабудки на окнах наклонялись к ней и шептали: «посмотри, как мы юны и свежи». Молодая чинара казалась необыкновенно зеленой, своей стройной хрупкостью она напоминала Этту.

«Невозможное дитя», — прошептала Клементина, стараясь закрывать глаза на поддразнивание весны. Но перед окном цветочного магазина на Ройял-хоспител она остановилась. Огромный букет тюльпанов подставлял свои кроваво-красные головки пламенным лучам почти тропического солнца. Она ухватилась за него, как голодная пчела, летящая на мед.

— Подходя к дому, она в последний раз (в сотый) заглянула в открытое отверстие обертывающей цветы бумаги.

«Это будет хорошее украшение для стола к обеду Томми», — подумала она.

О Клементина! О женщина! Для чего, во имя Астарты, нужны Томми золото и пурпур?

Открыв дверь своим ключом, она прошла через Шеритоновскую гостиную и открыла дверь в студию.

Томми шагал в ней, как молодой зверь в клетке. Его обычно прилизанные волосы были в таком виде, как будто их не переставая трепали.

— Вы просили позволения прийти к обеду. Обед у меня бывает в 6 часов, — заметила Клементина.

— Я знаю, — крикнул он ей, — я уже с час здесь.

Она посмотрела на него.

— Что вы сделали с вашими волосами? Вы похожи на Фердинанда в «Буре»[5]… И, — добавила она, заметив беспорядок в обычном мирном хаосе студии, — почему вы разбросали подушки?

— Потому, что мой дядя подлинный, ошеломляющий, старый сумасшедший, — объявил Томми.

Он повернулся и помчался в другой конец студии. Клементина положила тюльпаны на стул, сняла с левой руки старую нитяную перчатку и бросила ее на тюльпаны. Затем, пока Томми опять не приблизился, задумчиво рассматривала кончик большого пальца, выглядывающего из правой перчатки.

— Я совсем не удивляюсь, — заявила она приблизившемуся Томми.

— Какого вы на этот счет мнения? — кричал Томми, размахивая руками.

— Насчет чего?

— Насчет того, что он сделал. Слушайте: неделю тому назад он очень мило пришел меня проведать. Вы при этом были…

— Довольно поздно это было…

— Во всяком случае, он был в порядке. Я сказал милому старикашке, что мне необходимы деньги раньше моего срока и он на следующий же день прислал мне чек. Сегодня мне принесли его визитную карточку. Карточку дяди… На ней написано его почерком: «принять м-ра Теодора Вандермера».

— Какая фамилия? — насторожила уши Клементина.

— Вандермер.

— Продолжайте.

— Я приказываю служанке принять, и вдруг входит оборванный субъект, похожий на шелудивый лист.

— Вы знаете его?

— Нет.

— Хорошо. Продолжайте.

— Который что-то путает, лопочет, плетет, пока, наконец, не объявляет, что мой дядя поручил ему сообщить мне, что если я не брошу кисти и не поступлю в течение месяца в какую-то чертовскую контору в Сити, он прекратит свои выдачи и лишит меня наследства.

Клементина до тех пор ковыряла дырку в перчатке, пока палец весь из нее не вылез.

— Как вы намерены поступить? — спросила она.

Томми развел руками.

— Я должен постараться увидеть дядю и спросить у него разъяснения. Конечно, я не вправе что-либо требовать, но он богач и любит меня и, когда умерла моя бедная мать, он как бы усыновил меня и дал понять, что мне нечего отчаиваться. Потому я и не отчаивался. И затем, когда принялся за кисти, он постоянно одобрял меня. Это какое-то проклятие.

Он проделал три или четыре шага вперед, затем столько же назад, чтобы как бы избавиться от проклятия.

— Это не значит, что я был бездельником и бил баклуши. Я очень много работал, не правда ли? Я много вложил труда и у меня уже начинает что-то выходить. Только на той неделе я сообщил ему о проданной галереей картине, и он казался довольным… и теперь, без всякого предупреждения, он посылает этого шакала с лисьей мордой, чтобы объявить мне о своем желании видеть меня в конторе. Это… это Бог знает, что такое.

— Я предполагаю, — рассматривала свой палец Клементина, — что в конторах в Сити есть очень достойные молодые люди.

— Я скорее пойду в кочегары, — заорал Томми. — Это какая-то фантасмагория.

Он сел на подмосток, положив голову на руки.

— Не унывайте, — сказала Клементина, — свет еще не гибнет, а мы еще не обедали.

Она подошла к двери в конце студии, сообщающейся с кухней, и крикнула Элизе, голос которой звучал где-то вдали.

— Пойдите к виноторговцу и возьмите бутылку шампанского к обеду.

— Хорошо, мэм, — послышалось где-то уже ближе. — Какой марки?

— Я не знаю, — ответила Клементина, — скажите, чтобы он дал самой лучшей.

— Какая вы хорошая, — сказал Томми.

Клементина сняла шляпу и правую перчатку. Томми снова начал:

— Почему он за мной не послал и сам не сказал мне этого? Почему он уполномочил этого отвратительного грязного бродягу? Я спросил об этом негодяя. Он ответил, что дядя думает, что такое щекотливое сообщение лучше сделать через третье лицо. Но что общего у моего дяди с этим хулиганом? Почему он не выбрал джентльмена? Плут имеет такой вид, что он может вас убить за два пенса.