Триумф и трагедия. Политический портрет Сталина. Кн.1 - [230]

Берия просто расписался, не разбираясь, соглашаясь с выводами следователя.

Как высока стойкость, мученичество, мужество этой женщины! "Все эти годы в лагерях была уверена, что правда и справедливость в нашей стране победят ложь и несправедливость…" Вот эта святая народная вера и помогла советским людям выстоять. Пока есть и будут в Отечестве такие женщины, как Александра Ивановна Герасимова, живет и вечная надежда…

Старый большевик Кедров был прав: истина должна торжествовать. Поэтому в конечном счете поражение выродка, одного из самых страшных монстров в нашей истории, было предопределено.

Вина без прощения

В первую годовщину смерти В.И. Ленина, 21 января 1925 года, "Правда" поместила статью Н.И. Бухарина "Памяти Ильича". Анализируя эпицентр трагедии конца 30-х годов, обратимся к некоторым мыслям Н.И. Бухарина, сформулированным в названной статье.

"Знал ли Ленин себе цену? — спрашивает Бухарин. — Понимал ли он все свое значение? Я не сомневаюсь ни одной секунды, что да. Но он никогда не смотрелся в историческое зеркало: он был слишком прост для этого, и он был слишком для этого прост потому, что был слишком велик…

Он знал колоссально много. Но именно поэтому он понимал, как это еще мало, если мерить другими масштабами: а ведь Ильич считал миллионами и десятилетиями…

И поэтому тем больше, тем величественнее становилась личность Ленина, чем меньше обращал он внимания на свою личность. Разве кто мог заподозрить Старика в личном пристрастии? Разве кто мог допустить, что Ильич думает о чем-либо ином, кроме интересов великого дела?"

Бухарин, как можно предположить, в своей статье попытался сопоставить Ленина (которого он, правда, слишком идеализировал) с его "преемником". Сталин отождествил себя с социализмом. Величие социализма он поставил в зависимость от собственного величия. Он узурпировал не только власть, но и представления людей о социализме, его идеалах и ценностях. И это полностью развязало ему руки. Чудовищность антиистины, выражавшейся в отождествлении социализма со Сталиным, люди тогда понять не смогли. Стараясь продемонстрировать свою "простоту", он нередко в президиумах собраний садился во втором ряду, "отчитывал" какого-нибудь редактора газеты за славословие в свой адрес, не давал ходу книжонке о своем детстве, а главное, все свои шаги "связывал" с Лениным. Но все это были точно выверенные жесты, с помощью которых он переодевал правду в маскарадный костюм. Если Людовик XIV говорил, что "государство — это я", то Сталин хотя публично не заявлял этого, но всей своей практикой давал понять, что "социализм — это я". В это поверило его окружение. Поверило очень много людей в стране. Миллионы людей. Он хотел, чтобы поверили абсолютно все. Тех, кто не верил или даже потенциально мог не поверить, нужно было ликвидировать.

Ленин "никогда не смотрелся в историческое зеркало…". Сталин то и дело пытался заглянуть в него. Ленин "считал миллионами и десятилетиями…". Сталин тоже считал "миллионами", но… миллионами жертв; он был не только не способен мыслить на десятилетия вперед, но и не предвидел того, что произойдет после его смерти всего через три года — на XX съезде партии… Его тщеславная претензия олицетворять собой социализм чрезвычайно дорого обошлась народу. Как говорил Френсис Бэкон еще в XVII веке: "Ранит не та ложь, что проходит через сознание, а та, что входит и поселяется в нем". Ложь, "поселившаяся" в сознании Сталина, а затем закрепленная в тысячах, миллионах умов, стала не раной, а глубоким шрамом на ткани нашей истории. Шрам, который долго камуфлировался, замазывался, запудривался, однако, еще кровоточит… Пройдут годы, пока люди, узнав все без прикрас, недомолвок и недосказанностей, смогут хотя бы чуть-чуть спокойнее перелистывать страницы былого. На этих страницах с полной определенностью, надеюсь, будет сказано, что главный виновник кровавых репрессий — Сталин, созданные им командно-административная система и карательно-бюрократический аппарат. Именно они превратили народ в пассивный объект истории. Что бы ни делал Сталин для укрепления государства, превращения его в мощную индустриальную державу, для усиления военной мощи, — его вина в происшедшем в конце 30-х годов безмерна. За это ему никогда не может быть прощения. А это — только часть всей вины. Деформированный, сталинский "социализм" породил в свою очередь и периоды субъективизма, застоя, все, что связано с ними. Необходимость обновления, начавшегося в середине 80-х годов, обусловлена прежде всего ликвидацией последствий сталинизма.

В 1937–1938 годы Сталин публично — ни устно, ни письменно — не выступал за ужесточение репрессий. Даже его выступление на февральско-мартовском Пленуме ЦК 1937 года, позже опубликованное в сокращенном виде в "Правде", больше сводилось к призывам к бдительности, недопустимости беспечности, опасности троцкизма и т. д. Хотя зловещие ноты чувствуются в каждой фразе. В сборнике "О подрывной деятельности фашистских разведок, троцкистско-бухаринской банды в СССР и задачах борьбы с ними", вышедшем в нескольких издательствах, были опубликованы доклад И. Сталина на Пленуме ЦК ВКП(б) 3 марта 1937 года, доклад В. Молотова, статьи Н. Рубина, Я. Сереброва, А. Хамадана, С. Урамова, А. Вышинского, передовые "Правды". Подобные издания буквально нагнетали психоз шпиономании и вредительства, поощряли доносительство, создавали гнетущую обстановку. Сталин как будто стоял в стороне, за кулисами. Но, находясь там, он не наблюдал, а дирижировал, направлял, руководил. Он часто приглашал к себе "трех карликов" — Ежова, Вышинского, Ульриха, не столько физических (они были невысокого роста), сколько моральных. Ход следствия и процессов, вынесение приговоров всем наиболее заметным и известным лицам обсуждались в кабинете Сталина. Иногда распоряжения от его имени передавал Поскребышев. На многих документах по делам арестованных "врагов народа" — собственноручные поправки Сталина. Так, например, по докладу Ежова на февральско-мартовском Пленуме ЦК было принято специальное постановление, некоторые пункты которого были сформулированы в сталинской редакции. В частности, эти: