Триумф и трагедия : Политический портрет И. В. Сталина. Книга 2. Часть 1 - [25]
”Тов. Ворошилову.
Согласен.
11.02.1939 г.
И. Сталин”.
Эти примеры, а их можно было бы привести значительно больше, свидетельствуют о том, что Сталин считал совершенно естественным решать без суда судьбы людей, заниматься делами, которые не должны были быть его прерогативой. Единодержец приучил окружающих, политических, государственных и военных деятелей к тому, что все более или менее значимые вопросы должны быть освящены его волей и мыслью. И здесь мы сталкиваемся с парадоксом. Как заметил в свое время Фрэнсис Бэкон, человек, бесконтрольно властвуя над другими, сам утрачивает собственную свободу. В данном случае Сталин, не встречая противодействия, постепенно стал пленником своего характера, своей самоуверенности и непогрешимости. Внешне это выглядело как непреклонность и твердость. А в действительности неограниченная власть создавала иллюзию ’’возможности невозможного”. К началу войны иллюзия о непогрешимости Сталина буквально ослепляла людей. Для того чтобы развеять ее, потребовался лишь один июньский день 1941-го…
Осуществив известные нам дипломатические шаги по предотвращению войны и допустив в этом плане явные политические просчеты, Сталин все время испытывал внутренние противоречия. С одной стороны, действуют соглашения с Германией, которые, как он полагал, немцам более выгодны, чем СССР. Ведь с их помощью Гитлер избежал войны на два фронта, и поэтому он будет соблюдать их положения. Таковой была обычная логика рассуждений ’’вождя” и его окружения.
С другой стороны, Гитлер, будучи по своей натуре авантюристом (а в этом Сталин был убежден), необязательно будет следовать обычной логике. Вся его импульсивная стратегия построена на учете кратковременных факторов: внезапности, коварства, непредсказуемости. Поэтому Сталин с глубоким опасением следил за всеми военно-политическими шагами Гитлера, ходом ’’молниеносной” войны на Западе. Не случайно Сталин дал указание Тимошенко лично убедиться в реальной боеготовности и боеспособности войск.
В течение 1940 года нарком посетил все западные военные округа, поднял несколько соединений по тревоге, присутствовал на ряде учений и маневров. Посещение наркомом обороны учений и тактических занятий в Московском, Западном, Киевском военных округах, его выступления на разборах освещались в центральной печати. Также сообщалось, например, об участии Маршала Советского Союза С.М. Буденного в учениях в Закавказском военном округе, а наркома Военно-Морского Флота Н.Г. Кузнецова в учениях на Балтийском флоте. Несколько ранее секретарь ЦК ВКП(б) А.А. Жданов принял участие в большом морском походе, завершившемся его выступлением перед личным составом линкора ’’Октябрьская революция”.
В ходе этих инспекционных поездок выявились многочисленные серьезные упущения. Командный и политический состав, не обладавший должным опытом, медленно осваивал качественно новые элементы боевой подготовки. Основные компоненты боевой мощи не достигли должной кондиции. Об этом свидетельствуют документы. Нарком обороны в своей директиве ”О результатах проверки боевой подготовки за зимний период 1941 года и указания на летний период”, подписанной 17 мая 1941 года, констатировал: ’’Требования приказа № 30 в зимний период 1941 года значительным количеством соединений и частей не выполнены”. В директиве отмечается множество недостатков в боевой подготовке личного состава, штабов и даже родов войск. Например, об авиации сказано: ’’Боевая подготовка ВВС Красной Армии проходила неудовлетворительно”>82.
Анализ многочисленных архивных документов, воспоминания очевидцев тех событий дают возможность сделать вывод, что Сталин в последние два года пытался добиться не только крупного количественного роста Красной Армии и Флота, но и качественного улучшения всей военной машины. Однако сроки этой реорганизации и совершенствования исходили из ошибочной посылки: войну удастся предотвратить или, по крайней мере, существенно отодвинуть. Как пишет К.М. Симонов, воспроизводя записи своих бесед с Г.К. Жуковым, у Сталина ’’была уверенность, что именно он обведет Гитлера вокруг пальца в результате заключения пакта. Хотя потом все вышло как раз наоборот”. В то время, вспоминал Жуков, ’’большинство окружавших Сталина людей поддерживали его в тех политических оценках, которые сложились у него перед войной, и прежде всего в уверенности, что если мы не дадим себя спровоцировать, не совершим какого-нибудь ложного шага, то Гитлер не решится разорвать пакт и напасть на нас”>83.
В утверждении этой точки зрения особенно велика была роль Молотова, который после своей поездки в Берлин в ноябре 1940 года продолжал настаивать на том, что Гитлер не нападет на СССР. А Сталин считал Молотова весьма компетентным в международных делах. Ошибочная политическая посылка о конкретных намерениях и сроках нападения Гитлера наложила свой негативный отпечаток на весь процесс военного строительства, исходившего из вероятности войны в более отдаленном будущем.
Торжественное заседание сессии Ленсовета. В президиуме — А. А. Жданов, А. А. Кузнецов. 1940 г.
Фото Я. Халипа.
Сталин и его окружение на параде физкультурников на Красной площади. 1940 г.
