Триумф и трагедия : Политический портрет И. В. Сталина. Книга 2. Часть 1 - [127]

Об исполнении донести не позднее утра 3 августа 42 года.

И. Сталин А. Василевский Доложено т. Сталину и утверждено по телефону 31.7.42 г. Василевский''⁴".

Как и в 1941 году, в некоторых частях царила паника. До войны психологической закалке личного состава не уделялось должного внимания, тем более что кадрового состава в войсках почти не осталось. А ведь известно, что в условиях повышенной напряженности, когда утрачена уверенность в достижении цели, отрицательная эмоциональная реакция на опасность чревата трудноконтролируемыми действиями. У человека просыпается чувство стадности, теряется способность трезво оценивать обстановку. Сталин пытался решить эту проблему заградотрядами и штрафными ротами и не обращал должного внимания на повышение роли командиров и политработников в этих экстремальных условиях.

Мне неизвестно, читал ли Сталин книгу Наполеона "Мысли”. в которой Ленин однажды отчеркнул такую фразу: каждом сражении бывает момент, когда самые храбрые солдаты после величайшего напряжения чувствуют желание бежать, эта паника порождается отсутствием доверия к своему мужеству; ничтожного случая, какого-нибудь предлога достаточно, чтобы вернуть им это доверие: высокое искусство состоит в том, чтобы создавать их”⁴¹. Личное мужество командира, твердое управление, уверенность в себе, решительные команды играют в подобной ситуации огромную роль. Ведь в любой обстановке человек не потерпел поражения до тех пор, пока не признал себя побежденным. Пока не сломлена воля к борьбе, боец способен выполнять свои обязанности. Вернуть доверие к собственному мужеству могли и должны были только командиры и политработники. Но Сталин по-прежнему уповал больше на силовые, карательные меры. В то же время на многочисленных краткосрочных курсах психологической закалке совсем не уделялось внимания. Сталин полагал, и не без основания, что уверенность личному составу могут вернуть лишь новые победы. А их пока не было. Более того, призрак новой катастрофы не исчезал, а, наоборот, приближался.

Еще раз напомню, как на аналогичные ситуации смотрел Л.Д. Троцкий: ’’Нельзя вести массы людей на смерть, не имея в арсенале командования смертной казни. Надо ставить солдат между возможной смертью впереди и неизбежной смертью позади”⁴². Сталин говорил фактически то же (не ссылаясь, конечно, на Троцкого): впереди смерть почетна, а позади — позорна.

Однако подобными директивами Сталин не ограничился. В окружение попадали, в том числе и в 1942 году, большие массы военнослужащих, некоторые из которых выходили группами или в одиночку. Командиры сразу же направлялись в спецла-геря НКВД. И поскольку в июле — августе 1942 года сложилась критическая обстановка, то Сталин пошел дальше:

"Командующему войсками Московского военного округа Командующему войсками Приволжского военного округа Командующему войсками Сталинградского военного округа

Народному комиссару внутренних дел т. Берия

В целях предоставления возможности командно-начальствующему составу, находившемуся длительное время на территории, оккупированной противником, и не принимавшему участия в партизанских отрядах, с оружием в руках доказать свою преданность Родине, приказываю:

Сформировать к 25 августа с.г. из контингентов командноначальствующего состава, содержащихся в спецлагерях НКВД, штурмовые стрелковые батальоны…” Далее шли названия спецлагерей, где находились в заключении вышедшие из окружения командиры и политработники: Люберецкий, Подольский, Рязанский, Калачский, Котлубанский, Сталинградский, Белокалитвинский, Г еоргиевский, Угольный, Хонларский… Штурмовые подразделения определялись численностью в 929 человек каждый. ’’Батальоны предназначаются, — говорилось в директиве, — для использования на наиболее активных участках фронта”. В этой директиве, подписанной Сталиным I августа 1942 года под грифом ’’особо важная”, предусмотрены даже такие ’’мелочи”, как: ’’повозочных, кузнецов, портных, сапожников, поваров, шоферов — также укомплектовать за счет спецконтингента”. А слово ’’спецконтингент” расшифровывалось: ’’Бывшие командиры, начиная от роты и выше”⁴³. Часто вина этих людей заключалась лишь в том, что в результате неудачно сложившихся боев или бездарного командования вышестоящих штабов они оказались в окружении, из которого пробирались к своим неделю, другую, а то и месяц. Но, как удалось установить по документам, бывшие командиры были безмерно счастливы, когда их использовали ”на наиболее активных участках фронта”. Большинство там сложат свои головы. Но эта смерть давала надежду освободить себя и семью от бесчестья и кары. К тому же в директиве говорилось: после участия в боях на активных участках фронта ’’при наличии хороших аттестаций может быть назначен в полевые войска на соответствующие должности командно-начальствующего состава”.

Сталинград в памяти Верховного остался тем далеким Царицыном, что сыграл столь важную роль в его судьбе. Похоже, после Царицына Ленин поверил в способность Сталина оперативно решать проблемы, возникавшие в связи с развертыванием вооруженной борьбы на фронтах. После Царицына еще больше поверил в себя и Сталин. Сегодня Сталинград стал для него, как и для всего народа, символом противостояния новому отчаянному натиску врага.