Триумф и трагедия : Политический портрет И. В. Сталина. Книга 2. Часть 1 - [122]

— Разберись и доложи…

Жданов запросил у Хозина объяснения по поводу обвинений, предъявляемых ему политработниками. 3 июня 1942 года Хозин написал письмо на имя Жданова, в котором указывал: ’’Запорожец обвинил меня в бытовом разложении. Да, два-три раза у меня были на квартире телеграфистки, смотрели кино… Меня обвиняют в том, что я много расходую водки. Я не говорю, что я непьющий. Выпиваю перед обедом и ужином иногда две, иногда три рюмки… С Запорожцем после всех этих кляуз работать не могу…”²⁹ Жданов позвонил через два дня. После очередного доклада, в конце, добавил:

— А Хозина лучше освободить… Не идет с ним дело.

Приказом Ставки от 9 июня генерал-лейтенант М.С. Хозин был отстранен от командования Ленинградским фронтом. Правда, вскоре Сталин назначил его командующим армией, а немного позже, присвоив звание генерал-полковника, — командующим Особой группой. Затем Хозин стал командующим 33-й и 20-й армиями, далее — заместителем командующего Западным фронтом. Порой трудно понять смысл бесконечных перебрасываний тех или иных генералов с места на место. Однако за передвижениями Сталин пристально следил. Промахов не прощал. Тот же Хозин 8 декабря 1943 года опять попал в приказ Ставки:

’’Генерал-полковника Хозина Михаила Семеновича за бездеятельность и несерьезное отношение к делу снять с должности заместителя командующего Западным фронтом и направить в распоряжение начальника Главного управления кадров нко.

И. Сталин Жуков'™.

Сталин однажды, уже после Сталинграда, когда ветер победы стал все сильнее надувать паруса его славы, заслушав А.И. Антонова, нового начальника Оперативного управления и первого заместителя начальника Генерального штаба, неожиданно ’’разоткровенничался”.

’’Откровения” Сталина были вызваны, возможно, накопившимся недоумением, а с другой стороны, Верховный хотел поглубже ’’пощупать” Антонова. Когда тот спросил разрешения идти, Сталин неожиданно ответил длинным вопросом-размышлением.

— Товарищ Антонов! Вы никогда не задумывались, почему многие наши наступательные операции в сорок втором году оказались незавершенными? Посмотрите, Ржевско-Вяземская операция двух фронтов, операция по деблокаде Ленинграда, зимнее наступление войск Южного и Юго-Западного фронтов. Кстати, ведь Вы были начальником штаба у Малиновского?

— Да, товарищ Сталин…

— В Крыму имели две армии и потерпели поражение, а затем Харьков… Чем Вы объясните эти провалы? Только не говорите мне сейчас: соотношение сил было не то, распылили средства, авиацию и танки плохо использовали…

Антонов, преподававший до войны общую тактику, не растерялся и довольно четко изложил свое видение причин неудач:

— В прошлом году, да еще и сейчас нередко мы действовали шаблонно, без выдумки. Мы не научились прорывать оборону сразу на нескольких участках, слабо использовали танковые соединения для развития успеха…

— Начали Вы правильно, а затем стали детализировать… Главное заключается в том, — взглянул Верховный на Антонова, — что, научившись обороняться, мы плохо могли, да и сейчас не многим лучше, — наступать. Короче говоря, плохо еще умеем воевать…

Сталин опять посмотрел на Антонова, неожиданно улыбнулся, что бывало с ним крайне редко, и негромко сказал:

— Идите…

После Сталинграда у Сталина окрепла уверенность, что разгром фашистских войск не за горами. Слушая в конце декабря 1942 года доклад начальника Главного политуправления А.С. Щербакова о политической работе в армии, Сталин в конце беседы с нажимом сказал: ’’Надо настраивать бойцов на конкретную задачу: 1943 год должен стать концом фашистских мерзавцев! Дайте указания в политорганы об усилении работы по укреплению морального духа. Будем много и широко наступать. Да, именно наступать! Без наступления одной обороной фашистов не разгромить”³¹. Сталин понимал, что кроме умения наступать, которого не хватало бойцам и командирам, но особенно высшему руководящему составу, нужен высокий моральный дух, способность и готовность людей проявить твердую волю к борьбе и победе. Этой воли, как и умения наступать, часто не хватало. По указанию Щербакова в политуправлениях фронтов, политотделах армий, корпусов, дивизий проходили специальные занятия с политработниками и партийным активом о формах и методах поддержания высокого наступательного порыва. В партийном архиве сохранился доклад Мехлиса, с которым он выступил 9 января 1943 года перед политработниками 2-й ударной и 8-й армий Волховского фронта. Тема доклада — ”0 политической работе в наступательной операции”.

Мехлис, пониженный в должности и звании Сталиным за крымскую катастрофу, тем не менее каждый абзац начинает со славословия Верховного: ’’Год 1943-й, по указанию товарища Сталина (об этом же говорили и в начале 1942 г. — Прим. Д.В.), должен стать годом полного разгрома немецких захватчиков. Мы не можем выиграть войну обороной. Как говорится в недавно вышедшем сталинском ’’Боевом уставе пехоты”, наступление для советских войск — основной вид боя”.

Далее Мехлис попытался подвести ’’теорию” под политическую работу по наращиванию морального потенциала. ”На войне плоть находит выражение в животном инстинкте — самосохранении, страхе перед смертью. Дух находит выражение в патриотическом чувстве защитника Родины. Между духом и плотью происходит подсознательная, а иногда и сознательная борьба. Если плоть возьмет верх над духом — перед нами вырастет трус. И наоборот”. Ну и, конечно, особое внимание Мехлис уделил необходимости пропагандировать уверенность в мудром сталинском руководстве. ”Во главе страны, во главе армии стоит великий полководец товарищ Сталин, чья гениальность, воля к победе, твердость не имеют себе равных среди современников”