Тристан, или О любви - [47]

— Знаю. Но ты не бойся, я был вчера у пана Хиле… Отнес маленькую фарфоровую статуэтку, которая пылилась у нас в горке. Вот я и попросил ее продать. Старик ведь прилично разбирается в антиквариате. А такие вещи иногда довольно дорого стоят… Не волнуйся, я тоже знаю, как у нас с деньгами.

Он нагнулся к Марии и протянул руку. Она нежно погладила ее. Лодка, которую ничто больше не задерживало у каменной стены, медленно пустилась в путь.

— Это ты замечательно придумал — поехать на реку. Самая лучшая прощальная прогулка.

— Ты думаешь, прощальная?

— Конечно, нет, дорогой. Пусть будет просто прогулка в честь нашего очередного свидания. Ну что, так лучше?

— Намного, — улыбнулся он, налегая на весла.

Они вернулись к лодочной станции. Река искрилась под солнцем, а над ними возвышался силуэт Града.

Вот так однажды, держась за руки и слушая пение птиц, шли вдоль ручья Тристан и Изольда. И не заметили, увлекшись ликующими трелями, за собой чужих шагов. Не знали, что их выслеживает королевский придворный.

Любовь и впрямь делает людей малость тугими на ухо. И менее осторожными, по большей части себе же во вред.

А может, это проявление милосердия, которым влюбленные пользуются как даром судьбы: не знают, что над их головами уже сгущаются тучи, и продлевают свое счастье, которое злополучный рок уже торопится разрушить.

Ибо прекрасно непрочное и ненадежное суденышко любви, а плывет оно по стремительному течению.

* * *

Когда назавтра секретарша Данеша встретила Томана в длиннющем институтском коридоре, она молча взяла его за руку и потянула за собой в нишу, где лежал кипятильник и стояла кастрюлька для воды. Непосвященные могли бы подумать, что они просто варят кофе.

— Что случилось, Лидушка? — удивился Ян.

— Ничего, а может, и много, пока не знаю. Вы ведь были недавно у шефа? Он с вами о министерстве не говорил?

Секретарша Лидушка чрезвычайно гордилась тем, что знала обо всех институтских событиях, и не упускала ни одной возможности оказаться в эпицентре интриг.

Ян пытался вспомнить, о чем они говорили с Данешем, и улыбнулся:

— Да нет. Хватало других тем. Между нами, мы сплетничали о женщинах.

— Я ведь не ради любопытства спрашиваю, пан Томан, — таинственно прошептала Лидушка. — А потому, что печатала сегодня бумагу в министерство с просьбой прислать ревизию в ваш отдел. А вчера шеф говорил об этом с кем-то по телефону. Догадываетесь, почему он это сделал?

Ян оторопело покачал головой.

— Вы ведь учились вместе, сто лет друг друга знаете… — не отставала Лидушка.

— Но я и правда не догадываюсь. А вообще-то мне все равно.

Но, говоря так, Ян знал, что это неправда. Почему-то вдруг ему самому стало страшно.

— Вы молодец, Лидушка, что предупредили, — быстро добавил он.

— А вы не поругались?

— С Данешем? Куда уж простому смертному вроде меня ссориться с большим шефом!

Из соседнего кабинета выбежал зачумленный человек с кофейником:

— Горячая вода есть?

— Для вас всегда, — сказала Лидушка и шепнула Томану: — Поживем увидим.

После чего ушла, а Томан вернулся в свою комнату. И начал опустошать ящики письменного стола с таким рвением, что перепугал несчастную жертву любви Шимачека:

— Наводишь порядок? Или переезжаешь?

— Куда, скажи на милость? — пробурчал Томан. Вернувшись к себе, Лидушка увидела Котлабу, который искал Данеша.

— Будет приблизительно через час. По крайней мере, обещал.

— Мне позвонили из министерства. Какая-то ревизия… Вы ничего об этом не знаете?

— По правде сказать, ничего, — не погрешив против истины, ответила Лидушка. — Ну и спешка! Я ведь только сегодня утром отправила эту бумагу.

Котлаба задумчиво поглядел на нее.

— Мне кажется, шеф и Томан чего-то не поделили, — запустила Лидушка пробный шар.

Котлаба по обыкновению молча повернулся и вышел. Лидушке показалось, что он слишком громко закрыл за собой дверь. Даже хлопнул ею.

Только пусть меня не убеждает, будто ничего не происходит, рассудила она.

Приведя в порядок все, что, по его мнению, могло кого-нибудь заинтересовать, Ян поглядел на часы. До встречи с Марией оставалось полчаса. Сегодня свидание особенно важное, ведь после обеда Мария уезжает. Вот и кончается то, что началось так недавно, но успело стать смыслом всего его существования. Ян понимал, что дома у Марии много дел. К несчастью, надо на что-то существовать, их будущее совсем не безоблачно. Это только в древних сказаниях о любви не принято упоминать о таких банальностях, как деньги на гостиницу или обед. Там говорится исключительно о самой любви, что, безусловно, способствует созданию произведения высокохудожественного, однако малоправдивого. К сожалению, деньги нужны всегда. И для любви тоже.

Томан не мог усидеть на месте: а что, если ревизия затянется и он пропустит встречу, вернее, прощальный обед?! Ему так хотелось устроить его в шикарном ресторане, тем более что вчера любезный и добрейший пан Хиле весьма кстати отдал ему триста крон за ту фарфоровую безделушку, сданную с его помощью на комиссию. Хорошо бы еще купить хоть одну розу и положить ее рядом с тарелкой Марии.

Теперь ему казалось безумством класть гвоздику на окно, за которым греется чужая кошка. Как быстро порой умнеет человек!