Триста неизвестных - [8]
Снижаемся. Все идет хорошо. Тревожит одно: выдержит ли шасси ТБ-1 посадку с таким весом?
Плавное касание. Самолет бежит по полосе. Шасси не подвели! Вдруг — удар, треск! Неужели машина ломается? Да нет! Вот она и скорость потеряла, остановилась. И тут возникло острое беспокойство за Изюзефа — не сорвался ли он с плоскости? Глянул в его сторону и обмер. Истребитель повис на задней треноге крепления и раскачивается. Вверху в такт ему болтается летчик. Одним словом — цирк Вахмистров.
В первую очередь освободили Гроздя. Обняли, расцеловали. Как-никак он больше всех натерпелся страху. А могло быть и хуже. Дело в том, что на пробеге, когда руль глубины из-за потери скорости потерял эффективность, истребитель, хвост которого не был закреплен, начал сползать с плоскости бомбардировщика. Задняя ферма крепления, наклонившись под углом тридцать градусов, прорвала фюзеляж И-4 и уперлась в спинку сиденья летчика. Нос истребителя неестественно задрался. Будь при посадке толчок посильнее, самолет Гроздя сорвался бы.
Испытания самолета-звена продолжались. Они показали, что В. С. Вахмистров нашел верный способ увеличения полетного времени истребителей. Рассмотрев выработанные институтом рекомендации, командование ВВС и Народный комиссариат обороны (НКО) приняли решение вооружить самолетами-звеньями одну из авиабригад.
Перевооружение проходило быстро. Летный состав успешно овладевал полетами на строенных самолетах. Переучиванием занимались летчики-испытатели НИИ ВВС. Вскоре авиабригада стала вполне боеспособной.
Однако и техника не стояла на месте. Отживал и истребитель И-4. На смену ему пришел самолет Н. Н. Поликарпова И-5 с мотором М-22. Этот маневренный биплан легчайшего веса обладал отличной скороподъемностью. В. С. Вахмистров немедленно начал переделывать конструкцию своего "цирка". Теперь на ТБ-1 вместо И-4 размещались И-5. Испытания показали, что конструктор вполне справился с задачей. Новый вариант строенных самолетов получил название "Звено-1А".
Но и оно просуществовало недолго. Как ни безотказен был ТБ-1, он тоже сходил со сцены. Советское тяжелое самолетостроение, получившее в результате индустриализации страны хорошую материально-техническую базу, за короткий срок освоило серийное производство четырехмоторного бомбардировщика ТБ-3.
Владимир Сергеевич вновь сел за расчеты. Глубоко убежденный в правильности избранного им пути, он верил, что новая авиационная техника позволит еще больше увеличить радиус полета истребителей. Творческие поиски позволили конструктору объединить вместе четыре самолета. На бомбардировщик ТБ-3 установили три истребителя И-5: по одному на плоскостях и один на фюзеляже. Громадина получилась невиданная, но летала она здорово.
Правда, Вахмистров не решился поднимать в воздух сразу всю "этажерку". В первом полете бомбардировщик нес двух истребителей, во втором одного. Потом подняли всю четверку. В самолетах, расположенных на плоскостях ТБ-3, находились летчики-испытатели В. К. Коккинаки и И. Ф. Гроздь. Истребителем, закрепленным на фюзеляже, управлял летчик-испытатель Томас Павлович Сузи.
Результаты превзошли наши ожидания. Норой мне казалось, что пилотирую не "Звено-2А" (так назывался вариант счетверенных самолетов), а ТБ-3 в его первозданном виде. Бомбардировщик был послушен и мягок в управлении при выполнении всех элементов полета. Никаких неудобств не испытывали в воздухе и истребители. Они весьма свободно отрывались от своего носителя.
Это в воздухе. А вот на земле хлопот оказалось более чем достаточно. Особенно с И-5, что размещался на фюзеляже. Очень тяжело и неудобно было поднимать его на бомбардировщик. На разработку и конструирование специальной механизации времени не хватало. Отсутствовали и технические возможности, истребителя затаскивали на спину бомбардировщика почти вручную, под дружное "раз-два — взяли…".
Вот почему при дальнейших испытаниях самолет Томаса в воздухе не стартовал. Он сидел, как цыпленок на клушке, обрел на ТБ-3 постоянную "надаэродромную" стоянку.
С каждым новым полетом задачи испытаний усложнялись. Настала пора снять со "Звена-2А" летные характеристики, установить, может ли бомбардировщик-носитель в комбинации с тремя истребителями развивать максимальную скорость.
Погода стояла неважная. Высота нижней кромки облаков не превышала тысячи метров. Имея необходимый опыт, я принял решение пилотировать "Звено-2А" по приборам, пробить облачность и на высотах две, три, четыре тысячи метров последовательно выполнить горизонтальные площадки для замера максимальных скоростей.
Полет "звена" в сложных метеорологических условиях выполнялся впервые. Иногда побалтывало, но вот облака остались внизу. Видимость на высоте оказалась "миллион на миллион". По моему сигналу все семь моторов заработали на полную мощность. Стрелка указателя скорости поползла вверх.
Вдруг раздался взрыв! Сердце замерло, по спине побежали мурашки. В воздухе ничто так не страшит летчика, как внезапный, незнакомый звук, а тем более взрыв. Мелькнула мысль — не мотор ли взорвался? Если не на моем самолете, то на каком-либо из истребителей. Глянул вправо, влево — все шесть пропеллеров крутятся. А седьмой? Седьмой наверху, его не видно. Может, горит уже?
Мемуары героя Советского Союза генерал-майора авиации, летчика-испытателя, участника Великой Отечественной войны П. М. Стефановского. Издание второе, дополненное.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Необыкновенная биография Натали Палей (1905–1981) – княжны из рода Романовых. После Октябрьской революции ее отец, великий князь Павел Александрович (родной брат императора Александра II), и брат Владимир были расстреляны большевиками, а она с сестрой и матерью тайно эмигрировала в Париж. Образ блистательной красавицы, аристократки, женщины – «произведения искусства», модели и актрисы, лесбийского символа того времени привлекал художников, писателей, фотографов, кинематографистов и знаменитых кутюрье.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.
Воспоминания видного государственного деятеля, трижды занимавшего пост премьер-министра и бывшего президентом республики в 1913–1920 годах, содержат исчерпывающую информацию из истории внутренней и внешней политики Франции в период Первой мировой войны. Особую ценность придает труду богатый фактический материал о стратегических планах накануне войны, основных ее этапах, взаимоотношениях партнеров по Антанте, ходе боевых действий. Первая книга охватывает период 1914–1915 годов. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.