Трио для квартета - [27]

И, только засыпая, удивилась: почему ей не пришло в голову, что это мог быть Митя...

Прямо с утра в понедельник свалилась срочная работа. Митя, конечно же, не звонил, зато Володя каждый день забегал в корректорскую узнать, как дела, - заказ был выгодный, шел в режиме "молнии", и удачное его исполнение сулило новые перспективы.

В четверг днем затренькал мобильник, и Маша услышала какой-то вкрадчивый Володин голос:

- Я здесь рядом, за углом, у "Аптеки". Можешь выскочить минут на десять?

Пока одевалась и шла, отворачиваясь от мерзких порывов ветра, гадала, что стряслось. Очень непохожа на расчисленного Володю такая торопливость и конспирация. Еще больше она удивилась, когда села в машину и не удостоилась дежурного поцелуя. Володя начал сразу горячо и с напором:

- Значит, так. Я с тобой об этом не говорил - не до того тебе было. А сейчас пора. Ты понимаешь, что издательство - уже практически моя структура?

- Да.

- Ты видишь, сколько всего нового сейчас у вас делается?

- Да.

- Короче, мне нужны помощники. Хватит тебе запятые расставлять за копейки. Будешь "менеджер по развитию". Красиво и непонятно. И деньги неплохие. С руководством твоим договорюсь. Ну, как я придумал?

- Не знаю. Я привыкла к тихой, спокойной жизни, а тут ведь крутиться придется. Да и справлюсь ли?

- Поможем. - Володя вдруг расстегнул ей шубу, путаясь в жестких лацканах пиджака, скользя по шелку блузки. - И видеться будем чаще. У меня, между прочим, диван кожаный в кабинете без дела пропадает, - по-кошачьи промурлыкал он.

Маша не оттолкнула его руки, ей не было неприятно, ей было никак. Конечно, Володя в который раз был прав. Тем не менее...

- Я должна подумать.

- Думай, голова, - Володя снисходительно похлопал ее свободной рукой по коленке, - картуз куплю. В понедельник скажешь, что надумала. Я сегодня вечером в командировку уезжаю, в Петрозаводск, может быть, за два дня с делами управлюсь. Ты на всякий случай воскресенье не занимай. Обещать не могу, но, если получится, в воскресенье прямо с самолета к тебе нагряну.- Он уже сидел прямо, готовый к старту, руки на руле. - Причем до понедельника.

Последние слова он произнес со значением, почти торжественно: за все годы ему считанные разы удалось остаться на ночь.

Надюша уже поджидала ее в коридоре:

- Удрала как ошпаренная. Что случилось?

После загородной поездки вместо привычной за долгие годы безоглядной откровенности Маша стала взвешивать каждое слово. Конечно же, она тогда про "сломанную жизнь" Надюше ничего не сказала, только вскользь упомянула, что, мол, обедали втроем в дурацком ресторанчике на шоссе, где хоть и официантки в бутафорских кокошниках, но кормят вкусно. Простодушная Надюша никакой перемены не ощутила и по-прежнему считала естественным быть в курсе каждого мгновения Машиной жизни.

- Да Володя, видите ли, соскучился.

- Ты, Маша, все-таки его совершенно не ценишь. Я тебе сколько раз говорила, что он по-настоящему тебе предан, а жена - даже к лучшему.

- Ладно, пошли работать, времени мало.

На Машу вдруг накатил приступ тошноты, как тогда, перед рестораном, но она едко осадила себя. Едва ли это бунтует ее тонкая душа, скорее, какая-нибудь печенка-селезенка.

Балюнин день рождения, ее девяносто первый и первый без нее, по молчаливому согласию никак не отмечали. С утра позвонили Мамонтовы, мы, мол, помним, но о встрече не заикнулись. "Через год и не позвонят, - отметила Маша с заранее вспыхнувшей несправедливой обидой, - время, проклятое, оно и вправду все стирает".

Тем не менее ей хотелось, чтобы этот день был посвящен Балюне, и она наконец-то решила разобрать "наследство". Место для пластинок давно было приготовлено, но она все мучилась, в каком порядке их расставить. Теперь же, твердо остановившись на алфавитной последовательности, она управилась за час. На букве "Ш", богатой Шопеном, Шуманом и Шубертом (до Шнитке Балюня не добралась, да и едва ли его записи делались таким дедовским методом), работу прервал звонок Верочки. И неожиданно для самой себя Маша сказала:

- Приезжай на часок. Есть для тебя подарок.

Когда Верочка возникла в дверях, Маша в первую же секунду пожалела о своем порыве. Племянницу было не узнать: на голове красовалась сотня мелких тугих косичек. Какой тут эмалевый бантик с брильянтами!

- Ну как, нравится? Страшно модно - "African style", правда, полагалось бы еще покраситься поэкзотичнее, но я как-то не решилась.

- А это надолго? - робко спросила Маша.

- Да как захочется. Пока все балдеют.

Маша не знала, как разговаривать с этой новой, взрослой Верочкой. Панический страх неверным словом окончательно разрушить и без того призрачную связь попросту парализовал ее. Но хозяева ли мы своим словам?

- Это тебе в память о Балюне, "на вырост".

Верочка вертела брошку в руках, пытаясь приложить к себе, как папуас, не понимающий назначения подаренной европейцами боцманской дудки.

Она, конечно, произнесла подобающие слова благодарности и даже посоветовалась, куда лучше положить брошку, чтобы благополучно донести до дому, не похоронив в недрах необъятной сумки-мешка, но чувство неловкости только усилилось. Кляня себя, Маша суетливо рванулась на кухню варить кофе.