Тринадцатый ученик - [17]

Нарядные стайки девушек в пышных платьях и юноши в костюмах стали попадаться чаще. Паша шел верно и, миновав бульвар, обсаженный роскошными шумящими березами, очутился во дворе педучилища. Везде курили. Ребята усиленно делали вид, что не замечают девушек, цокавших каблучками по крыльцу. Напряжение возросло. Судя по всему, приближалось некое решительное мгновение, но как и чем ознаменуется оно — угадать невозможно.

— Привет, Андрюха!

— Здорово.

Да, хорош. Темно-русые короткие волосы, среднего роста, в лице — юная, незамутненная свежесть.

— Смотри, какой прикупил…

Кто-то в толпе демонстрировал нож с наборной рукояткой и кнопкой, фиксирующей лезвие. Оценивали, прикидывали, сравнивали, потому что буквально из всех карманов были извлечены клинки-собратья. Вот и Андрей извлек — у него вообще художественная русалка на ручке, глаз — камешек. Ножи эти полулегально изготовлялись в зонах и переправлялись на волю для продажи. Всякий мало-мальски уважающий себя молодой человек в Тёшино имел криминальную оснастку. Милиция смотрела на это сквозь пальцы: бороться бесполезно, местный колорит. Увидев это вооружение, потрясенный, Паша загоревал, будто потухла надежда. На что? Он не знал и сам. И опять что-то такое затеплилось о спасении и о всеобщих, бессмысленных, погибельных метаниях.

— Гляди, Андрюха, твоя!..

Все словно по команде обернулись, но золотистый подол уже мелькнул, скрываясь за дверьми. Сердце стукнуло и перестало биться. Но чего Паше бояться, если его просто нет? Ее не нужно было видеть, чтобы узнать, довольно было присутствия. «Моя!» — твердо возразил Паша, взирая на Андрюху. Но что тому? Стоит каменным истуканом, не внимая бесплотным теням. Наконец раздались первые музыкальные аккорды, и все повалили внутрь.

В виде официальной части выступил директор училища и учительница-ветеранша с медалью на выдающемся бюсте. Выдали под звуки марша дипломы. Андрей получил тоже. Паша сначала удивлялся, что не видит Настю, но после сообразил: в нынешнем, 96-м году она не выпускница. А пришла — для Андрея и чтоб участвовать в концерте, потому и не сидит в зале. Оказалось, что педучилище славится своими танцевально-музыкальными традициями. Это сообщил бойкий, развязный конферансье, специально приглашенный из областного центра культуры своим другом — руководителем местного танцевального ансамбля. Все эти сведения Паша почерпнул из перешептываний присутствующих. Сам он выбрал крайнее место в последнем ряду, думая: «Интересно, а если какая-нибудь туша плюхнется сверху?» Но, как ни странно, пустое с виду кресло никого не соблазнило. Кое-кто было устремлялся сюда, к свободному месту, но, внезапно передумав, изменял траекторию, отыскивая знакомых или подспудно ощущая чье-то присутствие. По крайней мере Андрей ощущал Пашино присутствие точно, наверняка, не умея объяснить это внутреннее тревожное, гнетущее, смутное беспокойство. Как две чувствительные антенны, настроенные на одну волну — Настю, — они могли бы, пожалуй, разговаривать мысленно.

«Моя!» — попробовал Паша, сосредоточившись, и вздрогнул, уколотый молниеносным посылом-ответом:

«Не отдам!»

Он видел, как Андрей, привстав, оглядывается, ища кого-то глазами. Кого, Пашу? Да, соперник Андрей присутствовал здесь, в своем времени и в своей жизни, — по праву, и это было его неоспоримым преимуществом. Зато Паша — невидим и уже потому обладает тайной силой, как дух. Правда, в какое-то мгновение Паша испугался — ему почудилось, что взгляд Андрея нащупал его и глаза их встретились. Но нет, Андрей сел и мрачно уставился на сцену, где перед закрытым еще занавесом распинался конферансье, представляя гордость райцентра — танцевальные кружки, студии и клубы.

Первыми парадно появились на сцене любимцы и содержанцы единственного местного прибыльного предприятия — мясного комбината. Десять дев и четверо парней в одинаковых сетчатых майках и блестящих штанах в обтяг. Свет померк, и они пошли мерно колыхаться, вращая задами, кланяясь разноцветными султанами на голове. Руки кругообразно, имитируя истому, скользили, обозначая места страсти. Музыка вздыхала и стонала, зал оживился. Конферансье объявил, что выступления шоу-группы «Магия» можно увидеть в ресторане «Белый медведь». Следующей была яркая пара, исполнившая танго. Выбеленная, очень стройная, прилизанная девица и выхоленный, лощеный юноша — кукольный, ей под стать.

Паша томился. Все это было скучно, ненужно ему. И разве сравнить тот запредельный огонь, что пожирает его изнутри, с этим слабым тлением? Да, спросите, уважаемые, душеведа и знатока Пашу, так ли следует цеплять инстинкты и призывать духов тьмы? Вы действуете примитивно, напрямую адресуясь к гениталиям. Есть пути изощреннее — через обольщение, обман разума. Соедини со сношением призыв к абстрактному Свету — и тот ли будет эффект? Человек-то уверен, что творит культуру и живет духовной жизнью, и не задумывается о том, что непостижимым образом духовная жизнь не мешает ему быть развращенным до мозга костей. Значит, жизнь-то — духовная, а духи — не те! Вот тут-то и самый смак! Какие бездны! Какие высоты!