Тринадцатый - [35]

— Я немею при Высшем Излагателе. — Призналась писклявая душа, и её мантия покрылась алым цветом. Душа совершенно не умела управлять своими Эмоциями.

— Да. Это плохо, очень плохо. — Произнёс на распев Куратор. — Прямо не можете сказать ни слова? — Удивился он.

— Нет. Панический Страх наваливается на мой нимб, и я становлюсь немым облаком.

— Ясно. Садитесь. Попробую, что ни будь для вас придумать. У вас «хвосты» имеются?

— Нет. По всем дисциплинам у меня отлично. Я всегда…

Но Куратор остановил поток хвалебной речи относительно своей персоны.

— Хорошо, хорошо. Молодец. Я постараюсь вам помочь. Завтра посвятите свой день подготовке к экзаменам, и ни чего не бойтесь. Перед экзаменами я вас предупрежу.

Писклявая душа взмахнула мантией, и уселась на качели.

— Так, продолжим дальше. Ещё у кого есть вопросы?

Ни одна мантия больше не поднялась с качели.

— Тогда, — подытожил своё выступление Куратор. — Все свободны, кроме душ у которых имеются «хвосты». С ними разговор особенный.

Весь день, отведённый для самоподготовки, Тринадцатый провёл в Небесной Библиотеке. Выпускные экзамены он сдал так же, как и учился — на «отлично».

Алёнушка

Грустное настроение не покидало Алёнушку уже третий день. Всё время хотелось плакать. Она еле сдерживала себя. Когда неприятный ком подкатывал к горлу — начинала считать считалочку, которую ей подсказала соседка по палате — Лена. Считалочка помогала — слёзливое настроение проходило.

Вчера вечером Иванушка пришёл навестить её. Но, к сожалению, Алёнушке не разрешили выйти к нему в коридорчик, и поговорить. Так как врачи уже закончили рабочий день, а акушерки пили чай, всем распоряжалась старенькая нянечка Евдокия Матвеевна.

— Него тебе там делать. Ещё грудь на сквозняке застудишь. Посмотри на него сверху, и будет с вас. — Строго приказала она, и, уходя, хлопнула дверью, всё равно, что закрыла её на тяжёлый засов.

Алёнушка пришлось общаться с мужем со второго этажа. Иванушка показался ей печальным и очень усталым. Видно у него что-то не ладилось на работе. Ей захотелось его развеселить, хоть чем — то порадовать. Она показала себе на руку, где обычно носила часы, а потом на пальцах отсчитала пятнадцать минут. Затем сложила руки кулёчком, давая понять мужу, что через пятнадцать минут принесут кормить сына. Он радостно закивал головой. Мол, он всё понял, и дождется сына, что бы взглянуть на него хоть через стекло.

Всё пятнадцать минут они простояли, смотря друг на друга. Время шло. Сначала прошли пятнадцать минут. Потом ещё пятнадцать, а Бориса всё не несли. Алёнушке стало очень обидно, и она помахала Ивану, что бы он шёл домой. Когда он ответил ей кивком головы отрицательно, Алёнушка послала ему воздушный поцелуй, и отошла от окна.

— Что повидались? — Евдокия Матвеевна сразу же прошла к окну. — Ну, готовься, сейчас богатыря принесу. Давно слюни пускает.

Старая нянечка вышла так же бесшумно, как и вошла. Алёнушка метнулась к окну. Вани под окном не было. А, ей так хотелось показать мужу их создание. Их сына — Бориса Ивановича. Она надеялась, что это получится сегодня. Или, хотя бы ей разрешат спуститься вниз — в кабинет для встречи с посетителями.

Она завидовала Елене, — та не выходила из кабинета. То её навещали подруги, то муж, то прибегали сыновья. Старшие ребята посещали первую смену, и приходили сразу после школы, а утром прибегал младший, у который учился во вторую смену.

Елена возвращалась с полными пакетами вкусностей, карманы были набиты любовными записочками от мужа, и детскими рисунками от сынишек. Она тут же распаковывала пакеты, и устраивала пир. На пир всегда приглашала Алёнушку. Во время пира зачитывались записочки, даже самые сокровенные, и рассматривались рисунки.

Алёнушка понимала, что соседка не хвастается, она просто старается развеселить Алёнушку. А, получалось наоборот.

— Вот окрепнем, месяца по три будет, и приедешь с Борисом к нам на дачу. — Старалась она отвлечь Алёнушку от тягостных раздумий. — Там у нас хорошо. Моей зайке — твой богатырь нравится.

Лена замолкала. Алёнушка не поддерживала разговор.

— Ты спать хочешь? — Спрашивала она Алёнушку. — А, я со своими разговорами лезу. Но, спать нельзя. Через час кормление. Только уснёшь — просыпаться надо. Это всегда так неприятно. По себе знаю.

Лена хотела продолжить разговор, но в палату заглянула акушерка.

— Алёна, к вам пришли. Выгляните в окно.

Счастливая улыбка вспыхнула на лице у Алёнушки.

— А, вниз спуститься можно? — Попросила она.

— Конечно, можно. Только вы сначала покажите ему, что вниз идёте. Я не успела сказать. Он сразу к окну побежал. — Она хотела уже уйти, но приостановилась. — Муж вам цветы принёс. В палату их не желательно. Всё — таки грудные дети. Пусть отнесёт домой.

Алёнушка на бегу воспринимала распоряжения акушерки. Взмахнув рукой у окна, она побежала вниз. Как же, она соскучилась! Ей хотелось сразу же признаться в этом мужу.

Но, первым предложением при встрече с мужем у Алёнушки стало предложение об имени сына.

— Я назвала его Борисом.

— Правильно. Очень красиво звучит — Борис Иванович.

После отбоя Алёнушка первый раз за три дня плакала ни от обиды, а от счастья.