Тринадцатый - [34]

— Чем же, я его накормлю. У меня же, нет молока. — Удивилась Алёнушка.

Нянечка и соседка Лена засмеялись в ответ.

— От тебя никто и не требует молока. Покормишь молозивом. Оно для ребёночка сейчас самая полезная еда. Приготовься. — Скомандовала нянечка и скрылась за дверью.

Алёнушка мигом повязала на лицо марлевую повязку и надела на голову косынку.

— Просто ужас, какой прожорливый. Богатырь. — Со словами восхищения нянечка внесла два маленьких свёртка в палату. Один свёрток, в розовой пелёнке она положила на кровать к Елене, второй, в голубой пелёнке положила около Алёнушки.

— Ну, кормите. Если что, я рядом, — крикните. — Улыбнулась нянечка, и вышла из палаты.

Огромные карие глаза внимательно смотрели на Алёнушку из голубого свёртка. Алёнушка знала, что младенец пока ничего не слышит и на весь мир смотрит в перевёрнутом виде. Но, ей стало очень тепло от его взгляда.

— Мамку почувствовала, сейчас улыбаться начнет. — На щеках Лены появился румянец. — Улыбается?

Сыночка, как будто услышал разговор Елены. Он повернул головку и улыбнулся Алёнушке.

— Улыбается? — Требовала ответа Лена.

— Да. — Радость переполнила Алёнушку.

— Видишь, — подхватила Елена радость Алёнушки, — Это их ангелочки тешат. — Корми его. Мужик кушать хочет. — Вдруг, поменяла свой счастливый тон на тон приказной Елена.. — Вам вместе пока долго быть нельзя. Корми.

Приказной тон Елены напугал Алёнушку.

— Как?

— Сейчас покажу. — Елена чмокнула дочку, и соскочила с постели. — Поднеси ему просто грудь к ротику. Он сам знает, что делать. Да, дай не только сосок, а то отчмокает. Потом кормить не сможешь. Ты ему весь ореол соска в ротик положи. Вот так.

Лишь только Алёнушка поднесла сосок к носику сына, как он ни задерживаясь, ни секунды маленьким ротиком заглотал его, и стал интенсивно сосать. Довольная соседка, вернулась к дочери.

— Береги себя. Засеки время. Тебе только три минуты можно разрешить ему кормёжку, а то потом худо будет. — Предупредила Лена, и занялась кормлением дочери.

Все положенные три минуты, сын упорно тянул из груди нектар жизни. Во время кормления его маленькое личико изменилось. Сын выполнял первый и самый главный труд в жизни.

Ровно через три минуты, Алёнушка отняла сына от груди. Он ещё некоторое время почмокал алыми губками, улыбнулся маме, зевнул, закрыл глаза и сладко уснул.

Алёнушка боялась пошевелиться. От маленького тельца сына исходила сладкая истома. В низу живота заныло. Вдруг, сама того не желая, Алёнушка беззвучно заплакала. Тёплые крупные слезинки скатились из её глаз, и упали на розовые щёчки сына. Младенец недовольно заворочался. Алёнушка сняла повязку, и поцеловала сынишку в розовую щёчку. Такого счастья, как она испытала от поцелуя — она не испытывала никогда.

Школа

В конце очередного школьного дня в аудиторию совершенно нежданно влетел Куратор группы. Души-ученики наморщили лбы. Им совершенно не хотелось после загруженного до отказа лекциями дня лететь на экскурсию. А, появление Куратора могло обозначать только одно — вылет на землю, после ужина. По аудитории прокатился недовольный шелест мантий, но ни одна душа, ни произнесла, ни слова.

Куратор поправил нимб, любимая привычка, и заговорил.

— Уважаемые души-ученики. — Торжественно обратился он к слушателям. — Хочу вас порадовать. Ваш курс обучения сокращён. Всё, что вы должны были вкачать в себя, вы получили.

По качелям прошелестел мелкий Смешок. Куратор понял, что глупо выразил мысль, и поправился.

— Я, хотел сказать, лишь одно. Для вселения в плоть вы подготовлены. Так что через двое суток Высший Излагатель школы назначил выпускной бал.

Сразу же вверх взметнулось несколько мантий.

— Я понимаю, возникает множество вопросов. Мы их сейчас с вами решим. Для тех, у кого есть «хвосты» по определённым дисциплинам Высший Излагатель дал сутки на исправление.

Этому вы посвятите завтрашний день. У кого нет «хвостов» завтра будут готовиться к выпускным экзаменам. Они назначены на послезавтра.

Мантии вытянутые вверх опустились, вверх потянулись следующие мантии.

— Не торопитесь мои друзья. По сдаче экзаменов я тоже дам вам разъяснения.

Мантии тут же исчезли, осталась лишь одна докучливая душа, которая упорно держала Вопрос. Куратор не выдержал её настойчивости, и разрешил ей высказать свой вопрос.

— Хорошо, пусть будет по-твоему. Спрашивай.

Душа подскочила на качели и пискляво отпустила Вопрос.

— А, кто будет председателем экзаменационной комиссии?

— Вам разве не всё едино? — Удивился Куратор.

— Нет. Для меня это очень важно. — Пропищала душа.

— Я вижу по вашему нимбу, что вы не первый раз проходите курс обучения. И, должны быть в курсе, что председателем экзаменационной комиссии всегда выступает Высший Излагатель.

— Значит, я опять провалюсь. — Душа уже не пищала, от страха она шептала.

— Как же вы каждый раз сдавали экзамены?

— Мне приходилось их пересдавать. Каждый раз.

— Почему? — На мантии Куратора показались капельки Сочувствия. Группе, в которой учился Тринадцатый, повезло с Куратором. Отработав долгий трудовой стаж в земных Судьбах, он отказался от поощрения в виде утилизации, а отправился в Небесный Чертог для передачи своего опыта душам-ученикам. За всё время обучения в школе Тринадцатый ни разу не видел Куратора в мрачном цвете. Куратор всегда заступался за своих подопечных, старался вызволить их из безвыходных ситуаций. Хотя, по мнению Тринадцатого, школяры просо пользовались добротой Куратора, не отвечая ему уважением на добрые дела.