Тринадцатый легион - [68]

Прожектор поворачивается к нам, но я поднимаю лазган и стреляю на бегу, посылаю два заряда в широкие линзы и разбиваю их. Я слышу глухой вой сирены, когда прыгаю к танку. Его гусеницы дико вертятся, когда водитель пытается развернуть его, и нацелить на нас главное орудие.

Пока огромные стальные траки грохочут столь близко от моего лица, что я мог дотронуться до них рукой, я подпрыгиваю и хватаюсь за кожух двигателя. Я подтягиваю себя на корпус танка и сворачиваю панель, открывая огромный, маслянистый и ревущий двигатель. Пока другие выжившие толпятся на корпусе, стреляя в отсек с двигателем из лазганов, я прыгаю к башне.

Шокированное выражение лица командира заставляет меня рассмеяться, и я врезаю прикладом винтовки ему в подбородок, ломая шею. Пару раз я стреляю в люк и запрыгиваю внутрь. Экипаж с ужасом смотрит на меня: заляпанный кровью и грязью, для их душонок я, должно быть, выгляжу как какой-то чудовищный пришелец. Так оно и есть. Мой нож рвет их, я всегда гордился своим уровнем мастерства ножевого боя, и за пару вздохов все заканчивается. Внезапно кто-то орет в люк, чтобы я выбирался оттуда.

С УДОВЛЕТВОРЕНИЕМ я наблюдаю из окопа, как взрываются заряды, превращая осадный танк в бурю летящих металлических кусков и скрученных обломков. Хорошо, теперь все чисто, самое время выдвигаться к эвакуационным посадочным ангарам. Кто-то хватает меня за плечо, когда я повернулся спиной к ничейной земле. Этого бойца я не знаю, через его лицо идет длинная царапина, левая сторона и нога тлеет от близкого попадания струи тяжелого огнемета.

— Вы не можете уйти, Кейдж, — я имею в виду, сэр, — просит он, — мы нужны вам, а вы нужны нам!

— Нужны мне? Нужны мне? — я почти кричу от безысходности. — Поймите, я иду назад. Если любой из вас, тупоголовых фраггеров, попытается последовать за мной, я начну стрелять. Вы мне не нужны, вы все обуза. Я ясно изъясняюсь?

В ответ молчание. Я думаю, что некоторые начнут плакать, так сильно трясутся их губы. Что ж, везунчики, с Кейджем это не работает. Я развернулся и начинаю карабкаться на заднюю стену окопа, в сторону наших собственных линий. Кто-то произносит:

— Сдаешься, солдат?

Я без раздумий хватаюсь за протянутую сильную руку, и меня вытягивают из окопа. Когда я падаю на колени в грязь, мою спину начинает колоть от ужаса, когда мой разум осознает произошедшее. Я поднимаю глаза. В ответ на меня смотрят две холодные бездны, разрывая в клочья мою душу. Там стоит Полковник, его болт-пистолет направлен мне прямо меж глаз!

— Дезертирское отребье! — рычит он. — У тебя был твой последний шанс. Пришло время платить за свои преступления!

Как раз когда он отворачивается, мой одурманенный разум внезапно опознает стремительные щелчки и визг энергоячеек. Оглянувшись через плечо, я вижу взвод, всю жалкую, испачканную толпу, все их оружие направленно на Полковника, стена из стволов лазганов, плазменных ружей и даже раструб гранатомета. Я давлю истерическое стремление рассмеяться. Некоторых из них трясет от страха, некоторые же тверды как скала и суровы. Каждый из них с молчаливой свирепостью пристально смотрит на Полковника. Это пугающее ощущение, словно стадо зверей внезапно обнажило клыки. Мальчик-с-рационом осмеливается выступить против гнева Полковника.

— Я-я, извиняюсь, сэр, но Кейдж не заслужил этого, — говорит он Шефферу, — если вы выстрелите, то мы тоже.

— Да, сэр, — вставляет свои два кредита кто-то, его лазган покоится на ободранных, кровавых ошметках сломанных рук, — мы бы уже три раза были мертвы, если бы не он. Мы не позволим убить его!

В этот момент они все сосредотачиваются. Их ружья перестают дрожать, и я вижу, что их взгляды наполнены жаждой крови. Они так накачаны адреналином, что могут убить любого прямо сейчас. Окрыленный победой, я слышу, как кто-то его зовет. Я смотрю на них, Полковник тоже. Кажется, вечность он стоит здесь, обращая свой ледяной взгляд на каждого из них. Каждый по очереди ощущает на себе полную силу взгляда Полковника, но никто не дрогнул и это чего-то стоит! Тем не менее, Полковник — это Полковник и он просто фыркает.

— Этот жалкий кусок слизи не стоит вашего времени, — рявкает он на них, — я рекомендую вам использовать боеприпасы ради чего-то стоящего.

Никто не сдвинулся, и я перестаю улыбаться.

— Очень хорошо. Вы высказали свою точку зрения, гвардейцы, — Полковник почти чеканит каждое слово. Стена из ощетинившихся пушек не дрогнула. Голос Полковника затихает почти до шепота, угрожающий тон, который даже штрафников "Последнего шанса" заставляет дрожать от страха.

— Я приказываю вам. Опустить. Оружие.

Все равно никто не двигается.

— Ладно, пусть в этот раз будет по-вашему, — наконец произносит он, — рано или поздно вы все будете моими.

Проходит еще несколько длинных, мучительных секунд, прежде чем первый из них опускает свое оружие, окончательно убежденный искренним видом Полковника. Что касается меня, то я до сих пор считаю, что он вышибет мне мозги.

— Встать, Кейдж! — рявкает Полковник.

Я медленно поднимаюсь, и не рискую даже вздохнуть.

— Немедленно сними эту униформу — ты не заслужил ее носить!