Тринадцатая редакция - [62]

– Слушай, я тебе тут хотел сказать очень важную вещь, – наконец решился Цианид.

– Нет-нет, – печально покачал головой Виталик, – пассажиры даже не успевают заметить, что автомобиль перевернулся.

– Да оставь уже в покое этот несчастный автомобиль, я о другом! – стукнул кулаком по стене Константин Петрович (стена стукнула его в ответ, не сильно, но вполне ощутимо).

– Тогда, может быть, не стоит сейчас о важных вещах?

Цианид был полностью согласен с тем, что не стоит хвалить этого бездельника, разгильдяя, хама, нахала, пугало огородное и позор коллектива, но в коридоре что-то очень выразительно рухнуло и громыхнуло, поэтому он взял себя в руки и продолжал:

– Ты сделал отличный, просто отличный макет, я сегодня его посмотрел и решил тебе об этом сообщить.

– Как приятно иногда узнать, что дорогие коллеги считают тебя великовозрастным дебилом, – криво улыбнулся Виталик. – И вот вы не придумали ничего умнее? Все вместе? Чем списать весь этот ужас на то, что маленького мальчика забыли вовремя по головке погладить, вот у него и ломки. Да?

– Что, я опять не так выразился? – надвинулся на него Цианид. – Так я скажу яснее – ты сделал хороший, прекрасный, роскошный макет. Я это оценил. И я всегда ценил тебя. И все тебя, блин, ценят! Если мы тебе не говорим это каждые пять минут, так только потому, что у нас, к сожалению, куча других дел есть, а так бы только и делали, что хвалили тебя!

– Теперь ты всё только усугубил, – вздохнул Виталик. – Я же знаю тебя давно. Если ты молчишь – значит, я действительно всё сделал отлично. Потому что ты ведь мастер найти способ придраться даже к идеальной работе, я это постоянно Шурику говорю, когда он приходит на тебя жаловаться.

– Постоянно? – опешил Константин Петрович.

– Ну да. Ты же его третируешь вечно, а он всё близко к сердцу принимает. А я, видишь ли, скотина более чёрствая, на мнение посторонних людей мне плевать, а про своих я отлично знаю, что они меня любят – иначе бы фиг я их в «свои» зачислил. Ну и вот. Нет, правда, Костя, я фигею вообще от того, что ты пришел меня хвалить, это с твоей стороны подвиг – как если бы я, ну, не знаю, начал приходить на работу ровно в 10.00, в костюме и, ой, уже страшно, волосы в какой-нибудь хвостик закалывать и гелем мазать, чтоб не торчали в разные стороны. Но твой подвиг совершенно бесполезен – я совсем из-за другого парюсь.

– То есть это не я виноват в том, что всё рушится и ломается? – обрадовался Цианид. – И не мне за всё это платить?

– А там всё уже ломается, да? – без особого интереса переспросил Виталик.

– Со страшной силой, – важно подтвердил Константин Петрович, как будто бы он был не только очевидцем, но и причиной всех разрушений.

– Вот, а у меня в голове сейчас такое происходит. Поэтому, Костя, дорогой, я охренел уже вообще от твоего благородства и желания мне помочь, это, типа, очень сильный поступок, и потом, когда всё закончится, я, если хочешь, оду в честь этого события сочиню, но прямо щас уйди, пожалуйста, а? Мне и без тебя хреново.

– Никуда я не пойду. Рассказывай давай, в чём дело.

– А, боишься, что тебя шальной балкой прибьёт? Ну, тогда посиди в уголочке, только тихо. Или – о! – трубку сними и ответь что-нибудь.

Цианид очумело покрутил головой, но тут как раз телефон на Виталикином столе сообразил, что лучше бы изобразить развесёлую трель с перезвоном, иначе хуже будет.

– Алё, слушаю. Да, Даниил Юрьевич. Хорошо, передам. Как скажете. Да я это уже обсчитал, как будет время – посмотрите у меня в папке, в текущем. Да, Денис уже в курсе, работаем.

Виталик неуклюже ссыпался с подоконника – видимо, ноги затекли с непривычки сидеть без движения в одной позе – и молча побрёл к выходу.

– Шеф приехал и велел тебе срочно к нему зайти, – сказал ему вслед Цианид.

– Я понял, спасибо.

Лениво, будто бы нехотя переставляя ноги, Виталик вышел из своего кабинета и побрёл к Даниилу Юрьевичу. Пол перед ним расстилался ровной скатертью, будто бы его не штормило совсем недавно, стены вели себя пристойно, даже одна перегоревшая лампочка попыталась было сделать вид, что с ней всё в порядке, но её стараний никто не оценил. Так ей и надо, дуре! Потому что вчера точно так же никто не оценил Виталиковых усилий, а они, между прочим, были титаническими.

Два месяца назад Лёва куролесил в очередном клубе на Гражданке и, как с ним это обычно и бывает, обнаружил там никем ещё прежде не окученного носителя желания. Носителем оказался лидер группы «Банда «Чёрная корюшка»», исполнявшей развесёлый хулиганский рэгги. Лидера звали Серёжа Парфёнов, и он был ничего себе парень – Лёва с ним даже подрался немного. Так, в шутку, только чтобы контакт подбросить, а то иначе к этому Серёже было и не пробиться: друзья и девушки окружали его плотным кольцом.

Серёжа Парфёнов мечтал о том, чтобы какая-нибудь из песен группы прозвучала на его любимом рок-н-ролльном радио, причём не просто мечтал, а прямо-таки бредил этой идеей. После этого – полагал он – «Чёрную корюшку» забросают заманчивыми предложениями самые опытные и толковые импресарио. Незадолго до того, как мунги взялись за Серёжино желание всерьёз, то самое рок-н-ролльное радио, на которое парень возлагал большие надежды, объявило очередной конкурс молодых талантов. Талантам предлагалось прислать в редакцию диск со своей лучшей песней и терпеливо ждать результатов. Десяти победителям обещали устроить запись в самой модной студии, а самому чумовому исполнителю сулили попадание в горячую ротацию – то есть как раз то, о чём Серёжа мечтал денно и нощно. Только вот – засада из засад – остальные участники группы не особенно верили в массовые СМИ, типа радио и телевидения, а уж участвовать в их продажных конкурсах и вовсе не собирались. Серёжа даже не стал выносить вопрос на голосование – и так было понятно, что ребята откажутся. Но когда за исполнение вашего желания берётся специалист – нет почти никакого шанса на то, что оно не исполнится.