Тринадцатая редакция - [39]

Ещё до того, как «Квартира самурая» из заброшенного павильончика во дворе превратилась в модный клуб, Джордж поселился неподалёку: снял квартиру на последнем этаже соседнего дома. Квартира эта вроде бы и отремонтирована на современный лад и оснащена всей необходимой бытовой техникой, но выглядит она всё равно как-то мрачно и даже слегка средневеково. Впрочем, Дмитрия Олеговича всё здесь устраивает, особенно маленькая комнатка с эркером, которую он уже почти что привык считать своей.

Узнав кое-какие подробности из жизни модного доктора Психеоса, чья сомнительная слава докатилась и до Санкт-Петербурга, Джордж пообещал, что при следующей встрече удивит друга так, что тот потеряет дар речи. Ему это удалось. Неделю назад, когда Дмитрий Олегович, как всегда без предупреждения, заявился в «Квартиру самурая», он не только потерял дар речи, не только застыл на пороге, но ещё и попытался малодушно сделать ноги.

В кабинете Джорджа, а точнее, в маленькой комнатке неподалёку от служебного входа в клуб, почти ничего не изменилось, только над письменным столом зачем-то балалайку повесили. Но вот сам Джордж – страшно было представить, к какому психотропному излучателю он по неосторожности подошел и насколько обратимы последствия этого облучения. В последние годы Джордж взял привычку бриться налысо, чтобы выглядеть брутальнее, но всё равно имел ухоженный, а временами даже холёный вид и на грубого мачо никак не тянул. Теперь же этот владелец модного клуба перестал бриться. А также стричься и причёсывать волосы. Но этого мало: вместо привычной футболки с какой-нибудь неприличной надписью на английском языке Джордж облачился в рубашку на пару размеров больше, чем требовалось, и перепоясал её ремнём на русский народный манер. Приглядевшись к бороде и причёске, а также к совершенно неуместной балалайке, Дмитрий Олегович начал понимать, какая беда постучалась в этот дом несколько месяцев назад.

– Добро пожаловать, друг любезный! – нараспев произнёс хозяин, выпрыгивая из-за стола навстречу гостю.

– Ты и по обеденным залам в таком виде ходишь? – поинтересовался любезный друг, уворачиваясь от троекратного лобызания.

– Нет, мне там делать нечего. В этой чуждом русскому духу атмосфере. Ну, рассказывай, кто за тобой гонится на этот раз?

– Да нет уж. Пожалуйте сначала вы.

Вероятно, от тоски по бесшабашным школьным годам и милым проделкам своего друга, ставившего на уши чуть ли не весь район, Джордж решил вступить в тайную организацию. Она была настолько тайной, что даже Дмитрий Олегович слышал о ней впервые. Организация называлась «Народный покой», и её девиз был такой – «Оставьте русский народ в покое!» Народопокойцы понемножку взяли от разных партий и объединений – в меру своих скудных исторических познаний, а их лидеры при ближайшем рассмотрении больше всего напоминали мелких жуликов. Как он нашел этих молодчиков и, главное, зачем с ними связался, Джордж объяснять отказался, заявив, что такова была его воля – и точка. Из чего Дмитрий Олегович сделал вывод, что эти молодчики сами нашли его и заманили в свои сети разными анархическими призывами, отдалённо напоминающими его, Димкины, манифесты.

Перемены коснулись не только внешнего облика, но даже имени Джорджа. Теперь его надлежало звать не иначе, как Егорий.

– А это у нас зачем? – мягко поинтересовался Дмитрий Олегович.

– Глупо, согласись, русскому человеку называться нерусским именем, – пояснил Джордж.

– Ты бы для начала кабак свой переименовал, что ли, последовательный ты наш. В «Стрелецкую горницу», например. А? Какова бизнес-идея? Кстати, кроме шуток: ты-то как раз мог бы оформить заведение так, чтоб никаких матрёшек и лаптей, и при этом все бы за версту чуяли народный дух.

– Эта мысль уже приходила мне в голову. Переименую. Переделаю. Как только наши победят, сразу переименую. Сделаю блинную-пельменную, буду квас подавать да мёд хмельной, и не по грабительским ценам, а по истинно народным. Сам за стойкой встану, сам буду гостей привечать.

– Как тебя угораздило-то? – с жалостью поинтересовался Дмитрий Олегович. Надо же – стоит оставить ребёнка одного, и он тут же влипает в историю.

– Я был избран! – гордо объявил «ребёнок». Себя он считал героем, революционером и был уверен, что Димка, этот наймит мирового капитала, ему просто завидует.

– А штаб-квартира вашей удивительной организации находится, конечно, в многострадальном Мутном доме?

– Не такой уж он и многострадальный, – не стал отпираться Джордж. – Так, погоди, а откуда ты знаешь про штаб-квартиру? Какая гадина проболталась?

– И платишь за весь этот пир русского духа тоже ты, – неумолимо продолжал его друг, – потому что был избран.

– Я могу себе позволить помощь товарищам по партии! – вскинулся Джордж. – В конце концов, они меня хотя бы не перебивают и всегда готовы выслушать, а ты носишься по своим секретным делам, всегда сваливаешься как снег на голову, вот как сегодня, и начинаешь надо мной издеваться.

– Это твой крест, – развёл руками Дмитрий Олегович. – И ты, как истинно русский герой, должен смиренно его влачить. Хайр, кстати, тебе очень идёт, придаёт всему облику такой небрежно-отстранённый вид. Вернее, будет придавать, когда ты сбреешь с лица эту ужасную поросль и переоденешься хотя бы в тот аляповатый халат с драконами, который ты носил в мой прошлый приезд.