Тринадцатая - [5]

— Освободите меня, пожалуйста, позвольте мне уйти! — визжит она. Я вижу засохшую кровь на ее костяшках, ее красное и опухшее лицо.

Я чувствую себя плохо рядом с ней; и это невыносимо. Ей больно и она в ужасе. Она не знает, почему здесь находится, и вместо того, чтобы держаться вместе, она позволяет себе показывать слабость. Я не могу полностью обвинять ее. Требуется вся моя сила воли, чтобы не подойти и не присоединится к ней у двери. Единственная причина, почему я до сих пор не сделала этого, в том, что я хочу сделать все от меня зависящее в момент моей полной ясности. Если закричу, то, вероятно, меня снова напичкают наркотиками, и я упущу что-то важное.

— Ты заткнешься или нет? — огрызнулась Одиннадцатая, мужеподобная девчонка.

Я смотрю на нее и перевожу взгляд на Шестую. Смотрю на них. Одиннадцатая сжала кулаки и впилась взглядом в Шестую, которая все еще кричит, хотя и хрипло, пиная дверь.

— Ты меня слышишь?! — раздается крик Одиннадцатой. — Черт побери, заткнись!

Другие девочки сидят. Некоторые из них кричат, а некоторые уставились на свои руки, как будто они парализованы. Я принимаю сидячее положение и пытаюсь крикнуть «остановись» Шестой, но мое горло настолько сухое, что слышен только писк. Закрываю глаза и делаю болезненный вдох. Я слышу щелчок двери, и моя голова поднимается вверх. Каждый видит, как дверь распахивается и как отбрасывают Шестую. Она с ударом приземляется на другой стороне комнаты, и когда она поднимается на колени, видно, как кровоточат ее губы. В ее глазах безумство, и в момент, когда к ней подходят два охранника в капюшонах, она пытается сопротивляться им. Хотя ее руки все еще связаны, она не сдается, держась на почтительном расстоянии, дабы не нанести удар первой, когда один из охранников, замахнувшись, дает ей пощечину. Крик вырывается из горла Шестой, и ее голова дергается в сторону, она с грохотом приземляется на пол. Один охранник подлетает к ней и хватает за рубашку. Он поднимает ее в воздух и бросает своему другу.

Затем они выходят и захлопывают за собой дверь. Мы можем слышать крик Шестой, пока ее несут по коридору. Мы слышим, как хлопает другая дверь, а затем еще одна. Мой желудок скручивает, и молчаливые слезы выходят наружу, спускаясь вниз по моей щеке. Крики Шестой превращаются в удушливые рыдания, и отчаяние берет вверх. Я хочу зажать руками уши и не слышать всего этого, но не могу. Я сижу здесь и слушаю, и от одного взгляда на других девочек с их бледными лицами, я могу сказать, что они чувствуют то же самое.

— Пожалуйста, нет! — Шестая кричит и ее голос звучит действительно отчаянно. — Я сожалею, не нужно, пожалуйста... нет.

Ее мольбы судорожно становятся громче.

— Я больше так не буду. Я буду вести себя хорошо. Пожалуйста, не нужно, – слышен громкий удар. Каждое из наших тел подпрыгивает в испуге на внезапный шум.

И затем ничего.

Как будто щелкнули выключателем, и все стало тихо. Из горла вырывается рыдание, потому что я знаю страшную тайну случившегося. Раскрываю глаза и сильно зажмуриваюсь, они горят, а я пытаюсь сфокусироваться на любом звуке, на котором только могу. Но ничего не слышно. Крики Шестой просто оборвались. Я слышу рвотные позывы и подняв глаза, вижу, что Вторая наклоняется вперед и ее рвет на холодный, пустой пол. Мои слезы так тяжелы; я прижимаю связанные руки ко рту.

Шестой больше нет.

***

Шестая не вернется. Вместо этого она заменена другой девушкой. Мы не знаем, откуда она, или куда делась Шестая, но мы все боимся худшего — Шестая убита. От одной лишь мысли об этом меня начинало судорожно трясти, а большую часть для просто тошнило. У меня не было ничего, чтобы можно было поесть или попить, поэтому на данный момент тело было истощено. Никто не обмолвился и словом; мы все в одной комнате, однако,разговор так и не задался.

Это пизд*ц.

Наконец они приходят во второй половине дня. Мы слышим, как открывается дверь, и наши тела застывают в полной боевой готовности. Три мужчины в капюшонах входят в комнату и у каждого из них в руках цепь.

— Не двигайтесь, — гаркает один из них. — Двинетесь, будете наказаны. Очень быстро вы узнаете, что лучший способ выжить — это делать то, что вам сказано, — затем они подходят и наклоняются, связывая наши руки цепью. Когда мы выстраиваемся в линию, они, как на буксире, тащат нас, словно собак, и мы подчиняемся.

Мы выходим в длинный, полностью обставленный холл. Я вижу камеры на потолке, и поднимаю голову, надеясь, что на другом конце смогут увидеть, через какое дерьмо он или она заставляет нас проходить.

— Глаза вперед, — лает один из охранников. Я опускаю взгляд и смотрю на затылок впереди меня.

Поворачиваю глаза чуть правее, когда мы поднимаемся по лестнице и входим в массивный и довольно-таки красивый дом. Этого я не ожидала. Я могла себе представить, что мы находимся в каком-нибудь захудалом складе или под землей, но не это.

Когда мы идем по идеально отшлифованному мраморному полу, я смотрю на все черно-белые картины на стенах. На них изображены девушки в странных позициях. Каждая из них сломлена. Как мы.

Мебель выглядит дорого, богатство в цвете: темно-бордовый, темно-синий и даже темно-зелёный. Дом декорирован профессионалом - в этом я не сомневаюсь.