Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла - [41]
Один из журналистов задал Хантрессу прямой вопрос: изменит ли НАСА свою позицию? Если новая находка показывает, что жизнь на Марсе существовала, как получилось, что «Викинг» не обнаружил органических соединений? Очень просто, ответил тот. Во-первых, метеорит свидетельствует о прошлом марсианской жизни, но ничего не может сказать о ее настоящем. Во-вторых, районом «примарсения» «Викингов» была выбрана пустыня, чтобы посадка прошла максимально безопасно, а это «в известной степени снизило вероятность обнаружения органических веществ, если они вообще были на планете». Наконец, признал Хантресс, газовые хроматографы и масс-спектрометры были недостаточно чувствительны, так что можно допустить какие угодно исходы событий.
Последний гвоздь в гроб с данными ГХ-МС был забит в 2006 году, когда двенадцать исследователей, в их числе эксперт по Марсу из НАСА Крис Маккей, опубликовали статью об этом эксперименте в «Ученых записках Национальной академии наук». В заключительной части ее говорилось, что чувствительность приборов ГХ-МС была на несколько порядков ниже задуманной. «Анализы, выполненные спускаемыми аппаратами „Викингов“, не дали окончательного ответа на вопрос, имеются ли на поверхности Марса органические соединения», — утверждала статья.
На вечере, где отмечалась десятая годовщина полета «Викингов», Гилберт Левин произнес целую речь обо всех факторах, какие только могли исказить данные радиационной маркировки. Таких причин он перечислил около пятнадцати и каждую разбил в пух и прах. В заключение Левин заявил собравшимся: Марс «скорее жив, чем мертв». Их реакцию ученый описывает как «нечто вроде взрыва негодования». И на тридцатилетнюю годовщину полета его уже не звали.
В дальнейшем Левин предпочел действовать с оглядкой. Договориться о перепроверке экспериментов, вероятно, не составило бы особого труда, но к этому он не стремится, отстаивая осторожный подход к проблеме марсианской жизни. Левин абсолютно убежден, что его приборы нашли признаки жизни, но в то же время он не глух и к альтернативным интерпретациям. Даже когда другие ученые находят новые аргументы в поддержку его результатов, Левин придерживается на редкость консервативной позиции.
Скажем, Джо Миллер, цитолог из Университета Южной Калифорнии в Лос-Анджелесе, считает, что ему удалось определить циркадные ритмы газовой эмиссии в экспериментах Левина на «Викинге». Что бы ни поглотило радиоактивный гостинец, оно, согласно Миллеру, проявляло характерные циклические колебания в интенсивности энергообмена, связанные со сменой дня и ночи. Иными словами, выделение газов не было непрерывным, уровень менялся с периодичностью 24,66 часа (это длительность марсианских суток). Такие ритмы метаболизма обычны в земных условиях, и наблюдение Миллера, сдается, может послужить еще одним доводом против того, что в эксперименте Левина газовую эмиссию вызвали реакции неорганических веществ, вроде той же перекиси водорода. В 2002 году Миллер объявил открытие Левина «неоспоримым с более чем 90-процентной вероятностью».
Однако самого открывателя гипотеза не удовлетворила. Он пригласил для ее проверки профессора математики из Университета штата Вашингтон, и тот нашел выборку эмиссионных данных недостаточно полной. «Мы не считаем этот результат столь уж благоприятным», — говорит Левин. Когда исследователи из Италии также сообщили об обнаружении циркадных ритмов, Левин и к ним отнесся с прохладцей, повторив: «Неубедительно».
Он нашел иной способ разрешения проблемы: радиационный тест нужно модифицировать, использовав для подкормки хиральные молекулы. В природе многие химические соединения — например, глюкоза — встречаются в виде зеркальных изомеров, наподобие правой и левой руки («хиральный» — от греч. cheir, «рука»). Руки похожи на вид, но не одинаковы; у изомеров также совпадают физические и биохимические свойства, однако все земные организмы усваивают лишь один хиральный тип в каждой группе веществ (например, аминокислоты — исключительно «левые», а сахара только «правые»). Поэтому анализ хиральности газовых молекул, испущенных в новом радиационном тесте, может подтвердить наличие или отсутствие жизни: если между «правыми» и «левыми» изомерами обнаружится значительная диспропорция, это покажет, что эмиссия имеет не просто химическое, а биологическое происхождение. Многие ученые серьезно заинтересовались идеей: ее одобрил Уэсли Хантресс, а Крис Маккей из НАСА, строящий планы терраформирования Марса, собирается включить этот эксперимент в программу будущей марсианской экспедиции. Но Левин и тут не теряет осмотрительности: идея, по его словам, еще не дозрела. Главный ее недостаток в том, что не известно, какую хиральность выберут предполагаемые марсиане. «А если сразу обе?» — сомневается он.
Стало быть, в нашем распоряжении по-прежнему лишь результаты опытов, выполненных более тридцати лет назад на чужой планете, в 300 миллионах километров от Земли.
Для большинства ученых экспедиция «Викингов» осталась в прошлом, вспоминать о ней нет смысла. Например, Хантресс, ушедший из НАСА и ныне возглавляющий геофизическую лабораторию Института Карнеги в Вашингтоне, при всем своем уважении к Левину считает, что с 1976 года изменилась сама астробиология. Любая дискуссия о результатах «Викингов» неминуемо превращается в бесплодные споры о «точном» определении феномена жизни, условий ее появления и развития — особенно в свете недавнего открытия экстремофильных бактерий.
Послевоенные годы знаменуются решительным наступлением нашего морского рыболовства на открытые, ранее не охваченные промыслом районы Мирового океана. Одним из таких районов стала тропическая Атлантика, прилегающая к берегам Северо-западной Африки, где советские рыбаки в 1958 году впервые подняли свои вымпелы и с успехом приступили к новому для них промыслу замечательной деликатесной рыбы сардины. Но это было не простым делом и потребовало не только напряженного труда рыбаков, но и больших исследований ученых-специалистов.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Монография посвящена проблеме самоидентификации русской интеллигенции, рассмотренной в историко-философском и историко-культурном срезах. Логически текст состоит из двух частей. В первой рассмотрено становление интеллигенции, начиная с XVIII века и по сегодняшний день, дана проблематизация важнейших тем и идей; вторая раскрывает своеобразную интеллектуальную, духовную, жизненную оппозицию Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого по отношению к истории, статусу и судьбе русской интеллигенции. Оба писателя, будучи людьми диаметрально противоположных мировоззренческих взглядов, оказались “versus” интеллигентских приемов мышления, идеологии, базовых ценностей и моделей поведения.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Что такое, в сущности, лес, откуда у людей с ним такая тесная связь? Для человека это не просто источник сырья или зеленый фитнес-центр – лес может стать местом духовных исканий, служить исцелению и просвещению. Биолог, эколог и журналист Адриане Лохнер рассматривает лес с культурно-исторической и с научной точек зрения. Вы узнаете, как устроена лесная экосистема, познакомитесь с различными типами леса, характеризующимися по составу видов деревьев и по условиям окружающей среды, а также с видами лесопользования и с некоторыми аспектами охраны лесов. «Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм.
Предсказатели, гадалки, экстрасенсы и медиумы пользуются популярностью во всем мире. В непростых ситуациях многие предпочитают обращаться к ним, а не к психоаналитикам или священникам. Но обладают ли эти люди теми немыслимыми способностями, которые сами так широко рекламируют, или это просто хорошие психологи, спекулирующие на сложностях человеческой жизни? Есть ли что-либо загадочное в их деятельности? И может ли объяснить их невероятные предсказания современная наука? А если может, то следует ли делать вывод, что все те, кто верит в гороскопы, с увлечением смотрит программы с участием экстрасенсов или читает предсказания в прессе, просто-напросто обманываются? Задавшись этим вопросом, Уильям Литл побывал в гостях у ведьм, прорицателей и медиумов-детективов и сделал множество открытий, иные из которых заставили его пересмотреть собственное отношение к жизни.Уильям Литл — известный английский журналист, сотрудничающий со многими крупными изданиями.
Основная идея этой книги шокирует. Все живое на планете, в том числе люди, живут в симбиозе с вирусами, эволюционируют вместе с ними и благодаря им… выживают. Первая реакция читателя: этого не может быть! Но, оказывается, может… Вирусы, их производные и тесно связанные с ними структуры составляют как минимум сорок три процента человеческого генома, что заставляет сделать вывод: естественный отбор у человека и его предков происходил в партнерстве с сотнями вирусов. Но как вирусы встроились в человеческий геном? Как естественный отбор работает на уровне вирус-носитель? Как взаимодействуют движущие силы эволюции — мутации, симбиогенез, гибридизация и эпигенетика? Об этом — логичный, обоснованный научно и подкрепленный экспериментальными данными рассказ Фрэнка Райана.Книга изготовлена в соответствии с Федеральным законом от 29 декабря 2010 г.
На нашей планете проживает огромное количество видов животных, растений, грибов и бактерий — настолько огромное, что наука до сих пор не сумела их всех подсчитать. И, наверное, долго еще будет подсчитывать. Каждый год биологи обнаруживают то новую обезьяну, то неизвестную ранее пальму, то какой-нибудь микроскопический гриб. Плюс ко всему, множество людей верят, что на планете обитают и ящеры, и огромные мохнатые приматы, и даже драконы. О самых невероятных тайнах живых существ и организмов — тайнах не только реальных, но и придуманных — и рассказывает эта книга.Петр Образцов — писатель, научный журналист, автор многих научно-популярных книг.
Что мы знаем о жизни клеток, из которых состоим? Скорее мало, чем много. Льюис Уолперт восполнил этот пробел, рассказав о клетках доступным языком, — и получилась не просто книга, а руководство для понимания жизни человеческого тела. Как клетки зарождаются, размножаются, растут и приходят в упадок? Как они обороняются от бактерий и вирусов и как умирают? Как злокачественные клетки образуют опухоли? Какую роль во всем этом играют белки и как структуру белков кодируют ДНК? Как воспроизводятся стволовые клетки? Как, наконец, из одной-единственной клетки развивается человек? И главный вопрос, на который пока нет однозначного ответа, но зато есть гипотезы: как появилась первая клетка — и значит, как возникла жизнь? Мир клеток, о котором рассказывается в этой книге, невероятен.Льюис Уолперт (р.