Тринадцать ведьм - [73]

— Не надо брать меня на понт, гражданин начальник, — сказал наконец Монах. — Во-первых, ее лечащий врач был на месте, и мы с ним перекинулись парой слов. Пока ей ничего не угрожает, но что будет через год-другой, он не знает. Может случиться рецидив. А пока лечиться, лечиться и лечиться. А также покой, хорошее питание и положительные эмоции.

— А во-вторых?

— А во-вторых, выйти она не могла, так как ночью входная дверь внизу заперта. Не думаю, что у нее был ключ.

— Понятно. — Добродеев был разочарован. — Мне сказали, что его не было, врача, в смысле. Тем более знак на светильнике нетипичный…

— Он заскочил на минутку, и я поймал его в коридоре, — сказал Монах. — Ты, Леша, приятно радуешь меня своим креативом. Ты хочешь сказать, что Ида убила мужа и нарисовала знак? — Он все-таки сказал это. — А мотив?

— Возможно, месть за Викторию Шепель.

— Не думаю, пережито-забыто… Она полностью зависела от мужа, у нее никого больше нет. Он вытаскивал ее из болезни, он единственная ее опора и надежа… был. Не думаю. Нет.

Монах говорил, не глядя на Добродеева, и тот подумал, что Монах пытается убедить не столько его, сколько себя. Он хотел спросить: Христофорыч, что происходит, но не решался. Хотя разве не ясно? И на старуху бывает проруха. В жизни каждого индивидуума вдруг случается нечто, опрокидывающее устоявшийся уклад, сметающее стереотипы, ставящее все с ног на голову. Цунами и землетрясение. Монах выглядел уставшим и подавленным, и Добродееву показалось, что-то уходит из их отношений. Игра в детективов перестала быть захватывающей, азарт растаял, остались недоумение и усталость. Клуб толстых и красивых любителей пива, похоже, подошел к финальной фазе своего существования.

— Он собирался развестись с ней, — сказал Добродеев. — Я вчера встретил на парковке общих знакомых, разговорились, то-се, всплыла тема гибели Крамера. Все сошлись на том, что ей повезло… извини за цинизм.

Монах пожал плечами, помолчал и сказал:

— Сейчас главное, Леша, не допустить новые убийства. Позвони Светлане, пусть куда-нибудь исчезнет на недельку.

— А Ида?

— Я за ней присмотрю.

Добродеев кивнул.

— А что сказать Пояркову?

— Скажи, что ты совершенно случайно попал в Зареченск и встретился с Лаурой… подвесь алиби Шепеля. А кроме того, ты как-то вдруг, совершенно случайно, обратил внимание на то, что все жертвы находились в доме Виктории Шепель во время ее убийства. Почти все. Только не форсируй, просто изобрази легкое недоумение, прикинься дурачком. Поярков глотнет наживку, можешь не сомневаться.

— А Крамер? — настойчиво повторил Добродеев.

— Это был несчастный случай, Леша… скорее всего.

— Ну, если ты так уверен… — Добродеев не закончил фразы и пожал плечами. Лицо его выражало здоровый скепсис.

Они чокнулись кружками.

— За истину! — сказал Добродеев. — Как говорили древние, хоть ты мне друг, но истина дороже.

— Ладно! — сказал Монах. — Я тебя понял. Хочешь поговорить про убийство Крамера?

— Хочу!

— Ты прав, Леша. Это убийство. Ты думаешь, что убийца Ида?

— Ищи, кому выгодно, Христофорыч. Это не я придумал. Крамер собирался развестись, продать дом… чем не мотив? Мы это уже обсуждали.

— Ты прав, всегда ищи, кому выгодно. То есть мотив плюс орудие, плюс возможность. Мотив налицо, возможность имела место быть, орудие присутствует. Так?

— Так.

— Я могу представить тебе три… даже четыре версии убийства, Леша. Не отходя от кассы, как говорит Жорик. С ходу. Готов?

— Готов!

— Тогда поехали. Как ты представляешь себе это убийство?

— Элементарно! Ида могла выскользнуть из больницы… ты сказал, входная дверь была заперта, но всегда можно пройти с этажа на этаж коридорами и выйти в приемный покой, а он работает круглосуточно. Это раз. Она добралась домой, открыла дверь своим ключом…

— А что, по-твоему, она собиралась сделать? Насыпать яду?

— При чем здесь яд? Она знала, что у мужа привычка принимать ванну, проскользнула в ванную комнату и сбросила телевизор… возможно, видела в кино, как можно убить работающим феном. Или читала. Сюжет популярный.

— То есть она была уверена, что именно в этот момент он сидит в ванне, принесла из кухни табурет, встала на него и сбросила ящик, а супруг с интересом наблюдал.

— Ну… — задумался Добродеев. — Он мог задремать.

Монах хмыкнул:

— Допустим. Как ты помнишь, ящик держался всего на двух винтах, но даже в этом случае его просто так не спихнешь, надо приложить усилия. Ида… ты ее видел, Леша, как, по-твоему, смогла бы она сорвать телевизор? Да еще стоя на табурете, потому что ростом не вышла?

— Она могла отвинтить винты заранее, — не сдавался Добродеев. — И телевизор упал сам.

— Причем выбрал момент, удачный для падения. Он мог упасть в любой момент, Леша. Хлопнула входная дверь, сосед уронил гирю… мало ли, стена дрогнула, и конструкция навернулась. Не катит. Еще мысли?

Добродеев задумался.

— Ты сказал, четыре версии…

— Я сказал, четыре версии. Третья — несчастный случай. Можем мы исключить несчастный случай?

— Не можем, — признал Добродеев. — А четвертая?

— А подумать?

— Если было убийство, то был убийца, — сказал Добродеев.

Монах рассмеялся:

— Лучше не скажешь, Леша. Если было убийство, то был убийца. Даже спорить не хочется.