Тринадцать мнений о нашем пути - [32]

31. Вопрос:Если геноцид неизбежен, то армии демократических стран столь же неизбежно оказываются в изначально уязвимом положении по сравнению с армиями стран тоталитарных. Как преодолеть эту ситуацию? Не заложена ли здесь угроза для демократии?

Олег Дивов: После бомбардировки Дрездена этот вопрос даже не смешон, он просто не существует. Любая война — угроза для демократии, на войне с демократией туго, мочи всех, а Господь разберется.

Андрей Измайлов: Армии демократических (подлинно демократических!) стран по определению не ведут захватнических войн. Не так ли? Значит, геноцидом «не болеют» опять же по определению. Но почему ж они изначально уязвимы? Просто при столкновении с армией тоталитаристов надлежит надавать противнику по сусалам и пинками выгнать за собственные границы. Потом жёстко и ассиметрично реагировать на любую вылазку с той стороны — тем более зная, что по ту сторону убеждённые геноцидофилы. Совесть чиста! И танки наши быстры! Пример, достойный подражания, — Израиль в кольце арабов. Молодец, Израиль! И что-то никто из тамошних жителей не ощущает угрозы для демократии. Иных-других угроз уйма, но для демократии как-то не…

Андрей Лазарчук: Я уже сказал, что неверна аксиоматика, следовательно, выводы второго-третьего порядка вообще можно не рассматривать.

Евгений Лукин: Очень своевременный вопрос, особенно если учесть, что геноцидом сейчас балуются именно армии демократических стран. Насколько я помню, самих американцев ещё никто не зачищал. Можно, конечно, квалифицировать как ответную зачистку теракты в Москве и Нью-Йорке, но тогда становится непонятно, при чём тут армии. Уязвимы в первую очередь мы, мирные обыватели. Кроме того, трудно уразуметь, почему я должен беспокоиться о населении демократических держав и не беспокоиться о населении держав тоталитарных. Там что, не люди живут? Ах да, забыл! Мы же тоже демократическая держава. Ну тогда нехай зачищают!

Сергей Лукьяненко: Я не говорил, что геноцид неизбежен. Возможен — другое дело…

Угроза заложена, конечно! И огорчаться из-за этого — все равно, что огорчаться из-за восхода и захода солнца или падения яблока с ветки. Демократия — один из этапов развития человечества, попытка найти оптимальный метод правления. Вы же не грустите о феодализме или первобытном строе? Я лично не испытываю восторгов от того, что нынче называют «демократией».

Сергей Переслегин:

Я не считаю геноцид неизбежным, не считаю его даже сколько-нибудь вероятным. Даже при осуществлении геноцида я не вижу никакой разницы между демократическими и тоталитарными армиями. Немцы осуществляли геноцид евреев, цыган и некоторых других народов и уничтожили миллионы. Американцы, вроде бы, ничего такого не делали, но бомбардировками городов уничтожили столько же. И — никаких угрызений совести.

Здесь, в этом пункте, я не вижу никакой угрозы демократии.

У этой формы социальной организации совсем другие проблемы.

Геннадий Прашкевич: Угроза демократии заложена, чаще всего, в поразительной нерешительности ее лидеров.

Борис Стругацкий: Угрозы для демократии я здесь не вижу. Уже просто потому, что не вижу той «тоталитарной армии», которая готовилась бы или была просто способна напасть на какую-либо из демократических стран. Что же касается «уязвимости», то опыт Вьетнама, Ирака и Афганистана показывает лишь неспособность регулярной («демократической») армии справиться с ситуацией, когда имеет место интенсивная и скоординированная помощь извне, адресованная сопротивлению «освобожденной» страны. Что делать с такой помощью, по-моему, до сих пор никаких радикальных средств не найдено. Это — дело будущего, потому что локальные войны типа иракской и афганской миру еще, к сожалению, предстоят.

32. Вопрос:Возможно ли, на ваш взгляд, мирное сосуществование цивилизаций?

Олег Дивов: Было бы желание. Желания пока не видно, все больше о выгоде думают.

Андрей Измайлов: Есть понятие «рядом», и есть понятие «вместе». Рядом — за милую душу! Ты ко мне не подходи, ты ко мне не подходи, а я к тебе не подойду. Вместе — ни боже мой! Не садись на мой горшок, это мой утёнок и т. д.

Древняя латинская максима: «В Риме живи как римлянин». Актуально. Иначе получаем Париж, наводнённый агрессивной смуглой шпаной, чем-то, видите ли, недовольной. Или погромы в ранее идеально интернациональном Баку. Или албанско-сербскую резню.

Андрей Лазарчук: Разумеется, да. Тому есть множество примеров.

Святослав Логинов: Хотелось бы в это верить, но пока мы видим, что более сильная цивилизация (но не культура!) уничтожает более слабую самим фактом своего присутствия.

Евгений Лукин: Между мировыми войнами? Лучшие друзья!

Сергей Лукьяненко: Конечно. Но это мир на основе баланса сил и интересов, мир, где более сильные не уничтожают более слабых — но и слабые и ущербные не навязывают свою волю большинству. Мир, где придется признать: культура какой-нибудь Мумбо Юмбии, так же как и богатый мумбо-юмбийский язык из пятисот слов, двести из которых обозначают цвет песка, гораздо менее важны человечеству, чем культура и язык США, Франции, Великобритании, Китая, России.

Сергей Переслегин: