Тринадцать мнений о нашем пути - [26]

Андрей Лазарчук: Повторюсь: в этой области я экстремист. Да, считаю допустимым. Запреты вредны — как, впрочем, вредна и гонка за всякого рода преференциями (в конце концов, именно ядерная гонка привела к Чернобылю), — поскольку, повторюсь, преимущество получит тот, кто запреты нарушает, то есть действует в тени и, не исключено, с недобрыми намерениями. Мы знаем, что неизбежно будет исследовано всё, что может быть исследовано, — так какой смысл препятствовать этому, можно сказать, естественному процессу?

Святослав Логинов: Считаю совершенно недопустимым на современном этапе какую бы то ни было модификацию генома человека. Если кто-то хочет ставить подобные эксперименты над собой, он сначала должен позаботиться о том, чтобы не оставить потомства. Если кто-то хочет ставить подобные эксперименты над другими, с ним следует поступать так же, как с врачами-нацистами.

Евгений Лукин: Боюсь, что, если это понадобится власть имущим, меня никто не спросит.

Сергей Лукьяненко: Тут вопрос не допустимости, а возможности. Если это окажется возможным — это сделают. Появятся люди, во многих своих качествах отличные от обычных людей… Впрочем — я это подробно описывал в романе «Геном». И этот вариант развития человечества мне кажется очень и очень вероятным.

Геннадий Прашкевич: Этот процесс уже идет, считаю я что-либо по этому поводу или не считаю.

Если же вы думаете, что это от нас с вами зависит, как используют все новые и новые научные данные генетики и генные инженеры, то вы ошибаетесь. Этот процесс никогда по-настоящему не контролировался и никогда не будет контролироваться. К тому же существуют закрытые лаборатории. Они потому и закрытые, чтобы общество (мы с вами) их не контролировало. Так что, наше дело всего лишь перебирать тревожные варианты. И — ждать…

Николай Романецкий:Чего?

Геннадий Прашкевич: Будущего.

Борис Стругацкий: Считаю генную инженерию отраслью науки, столь же перспективной, сколь и опасной. Вторжение в геном может привести (и обязательно приведет!) к ужасным последствиям. Человек, как вид, может прекратить в результате этого существование свое. Да и в животном-растительном мире можно ожидать самых «жестоких чудес». С другой стороны, и пользы может быть много: создание новых видов растений и животных (решение проблемы голода), искоренение генетических болезней у человека и т. д. Так что заниматься генной инженерией обязательно надо (да ею и будут заниматься, это очевидно), но с величайшей осторожностью, маленьким шажками, без революций и прорывов

25. Вопрос:Если научные исследования по клонированию приведут к улучшению биологической природы человека, не станет ли это ударом по религии? И не развяжут ли «защитники Бога» войну против «новых еретиков»?

Олег Дивов: Знаете, не такие уж они дураки, во всяком случае, католики — точно очень гибкие сейчас. И наши подтянутся. Какой-то процент недовольных будет, но не критический.

Андрей Измайлов: Уж сколько этих ударов было! И женщина-«сосуд греха» в качестве папессы Иоанны (т. н. Иоанн VIII)! И Земля круглая! И учение Дарвина! И полёты в Космос — а там нету никого! И? Даже не сморгнули, всё божия роса. А насчёт войны — кишка тонка. Хотя тихой сапой… оно, конечно. Что и наблюдаем, кстати. Бдительность, товарищ, бдительность, и ещё раз бдительность!

Андрей Лазарчук: Ну, во-первых, они эту войну никогда и не прекращали. А с другой, по религии было нанесено уже столько ударов — и хоть бы хны…

Святослав Логинов: Клонирование человека не может привести к улучшению его биологической природы, поскольку клонирование является точным копированием и ничего нового в геном не привносит. Именно поэтому я, являясь противником модификации генома, оказываюсь столь же горячим сторонником клонирования. Что касается удара по религии, то так ей и надо. Хотя мне совершенно непонятно, почему церковники так протестуют против работ по клонированию человека. В конце концов, на Земле живут десятки миллионов клонированных людей (все однояйцевые близнецы являются клонами друг друга); что страшного, если среди них появится несколько искусственных клонов? А что касается войны против «новых еретиков», то она не стихала никогда и прекратится либо когда религия окончательно исчезнет, либо когда человек разумный лишится разума и станет человеком верующим.

Евгений Лукин: Они развяжут её в любом случае. Были бы защитники, а еретиков найдут.

Сергей Лукьяненко: Внимательно читал Библию, запрета на клонирование или изменение генотипа не находил. Так что вреда для Веры в этом не вижу (замечу, что я сам — православный). Ну а фанатики… они найдутся всегда. Тут можно не сомневаться.

Сергей Переслегин: Работы по расшифровке генетического кода и по клонированию приведут к изменению биологической природы человека. Серьезного удара по вере это не нанесет.

Геннадий Прашкевич: Религиозные войны ушли в прошлое. То, что мы сегодня наблюдаем, это не религиозные войны. Даже сегодняшнее противостояние Запада с Исламом — это не религиозная война, а борьба в корне разных культур. Религия — реликт, архаика. Как правило, архаика никогда не приводит к победе. Пришла пора сделать следующий шаг.