Тринадцать гостей. Смерть белее снега - [50]

– Нет, конечно!

Как ни унизительно это было для писательницы, никогда прежде она не разговаривала с детективами, хотя и писала о них. Выяснилось, что легче иметь дело с воображаемыми сыщиками. Не сказать, чтобы реальность казалась жестокой, ничего подобного! Но что-то в манерах детектива поколебало ее авторский комплекс превосходства.

– Когда вы видели миссис Чейтер в последний раз? – спросил Кендалл.

– За чаем в гостиной.

– Кто при этом присутствовал?

– Только мы и вся троица Роу. Да, еще мисс Эйвлинг.

– Вас что-нибудь удивило в ее поведении?

– Поведение миссис Чейтер всегда было удивительным для любого. Она из этих, из неврастеников… Я называю подобных людей эмоционально подавленными. У вас наверняка есть для них профессиональное определение.

– Ваше выше всяких похвал!

Мисс Фермой-Джонс улыбнулась.

– Не только вам, но и нам приходится изучать и классифицировать типажи, – продолжила она. – Я вывела такую миссис Чейтер в своей первой книге «Сорок девять ступеней». Через год Бухан позаимствовал у меня это название, но я не стала с ним судиться. Все думали, что она убийца, но напрасно, это оказался ложный след. А зачем вам моя литература? Мы говорим о миссис Чейтер. Из нее слова было не выжать. Знаете – мы же беседуем с глазу на глаз, – с ней было очень неуютно. Она не сказала и шести слов, пока в гостиную не вошел мистер Балтин. Но когда услышала, что лошадь мужа вернулась одна, а мистер Балтин попросил опознать человека, найденного в овраге, ее словно прорвало. Она выбежала из гостиной в холл и – так мне рассказали, меня там не было… Хотя нет, об этом лучше умолчать. – Мисс Фермой-Джонс выдержала театральную паузу. – Или все же рассказать?

– Вам лучше знать, важно это или нет, – заметил Кендалл.

– Миссис Чейтер практически обвинила только что вернувшегося сэра Джеймса Эрншоу в ответственности за происшедшее с ее мужем несчастье.

– Неужели? – повысил голос Кендалл.

– Не словесно, но всем своим видом, – объяснила мисс Фермой-Джонс. – Вид у нее был весьма выразительный, насколько я поняла.

– Кто вам об этом сообщил?

– Леди Эйвлинг. Хотя нет, я не говорила, что мне кто-то рассказал! – Писательница испугалась, вспомнив, как часто чернила своих персонажей просто ради красного словца. – «Слышала» – вот что я сказала. Леди Эйвлинг говорила об этом лорду Эйвлингу.

Инспектор Кендалл поморщился. Его мнение о литераторах, и без того невысокое, стало пренебрежительным из-за встречи с представительницей этой когорты, способной на что-то только в собственном кабинете, где все ей подчинялось, а люди делали и говорили лишь то, что она хотела.

– Правильно ли я вас понял? – произнес он. – Вы слышали, как леди Эйвлинг говорила лорду Эйвлингу про выражение лица миссис Чейтер, обвинявшее сэра Джеймса Эрншоу в несчастье с Чейтером, причем еще до того, как об этом несчастье стало известно?

Мисс Фермой-Джонс бросило в жар.

– О лошади без седока уже было известно! – возмущенно вскричала она. – Миссис Чейтер могла догадаться, что случилось несчастье! А даже если не могла, то ее поведение было еще более зловещим. Она что-то знала!

– Зловещим?

– Разве виновным не свойственно бросать тень подозрения на других, тем самым выдавая себя?

В романах мисс Фермой-Джонс так происходило часто.

– Благодарю, я учту вашу версию, – сказал Кендалл. – Только пока давайте держать ее при себе.

– Конечно! Больше я о ней никому не сообщу, – заверила мисс Фермой-Джонс. – А теперь, если не возражаете, я продолжу одеваться.

Кендалл не возражал. Поднимаясь на третий этаж, он даже не отвергал предположения, что в своей следующей книге Эдит Фермой-Джонс устроит ему отменную взбучку. В двери комнаты Чейтеров его встретил сержант Прайс.

– Ну что? – спросил инспектор.

– Как выяснилось, отпечатки на ящике принадлежат миссис Чейтер, – доложил Прайс. – Нож забрала она.

– С чем вы сравнили отпечатки?

– С отпечатками на щетке для волос. – Сержант указал на серебряную щетку на туалетном столике. – Они совпадают.

– Что-нибудь еще?

– В дверь заглядывал мистер Балтин из соседней комнаты. Я не впустил его. Тейверли вернулся к себе.

– Я думал, он и раньше сидел в своей комнате.

– Я тоже так думал. Семья Роу находится у себя. Они ни при чем.

– Откуда вы знаете?

– При желании я могу слышать сквозь стену. Совершенно невинные разговоры. Наивные догадки, достойные дилетантов.

– Две подсказки, Прайс. Дилетанты ни о чем не догадываются, но они не всегда невинны.

– Верно, сэр, но из разговоров людей можно узнать больше, чем из их ответов на вопросы. Если жертвами Роу когда-либо становилось что-либо серьезнее колбасы, то я – итальянец!

– У меня есть замечание. Откуда вы знаете, что Роу были не в курсе, что вы подслушиваете по ту сторону стены, и не болтали специально для вас?

– Она сказала ему: «Дорогой, не чавкай сегодня вечером за ужином!»

– Вы делаете успехи, Прайс! – улыбнулся Кендалл.

Сержант не показал, что похвала ему польстила.

– А вы чего-нибудь добились, сэр? – спросил он.

– Я много где побывал, но необязательно там, где следовало. В данный момент меня беспокоит миссис Чейтер, тем более что теперь ясно: она разгуливает с ножом.