Тринадцать гостей. Смерть белее снега - [130]

– Вы сами-то понимаете, о чем говорите?

– А вы, я вижу, нет.

– Да, я ни черта не понимаю! – согласился Хопкинс. – Но все же рискну задать еще один вопрос.

В этот момент дверь в кухню распахнулась, и в столовую прошествовал Чарльз Шоу с подносом.

– А этого почему отмазали? – прошептал Хопкинс.

Мистер Молтби подождал, пока слуга вернется в кухню.

– Он сам себя отмазал. То, что я сказал о нем вчера, было продиктовано желанием Уильяма Стрейнджа. Он стареет и становится сентиментальным. Простить Шоу ему гораздо приятнее, чем отправить его за решетку. И потом, вряд ли стоит выставлять на всеобщее обозрение свое грязное белье. Уильям Стрейндж и его дочь хотели бы жить в мире и покое, разве не так? А Шоу всего лишь слабовольный трус, а не преступник. Или вы думаете, это он убил Джона Стрейнджа?

– Да нет, конечно.

– Или Харви Стрейнджа?

– Нет.

– Тогда, может быть, свою сестру Марту?

Мистер Хопкинс выпучил глаза.

– Вот об этом я не подумал!

– А я подумал. Мы ведь должны верить Шоу на слово. Он вполне мог убить ее, мотивы у него имелись.

Мистер Хопкинс покачал головой.

– Нет, не похоже. Не думаю, что это он.

– А я уверен, что это не он. Беспокоиться не о чем, разве что убийство Харви тоже припишут Смиту. Но оба они мертвы, и им теперь все равно!

На площадке лестницы стояли двое, которых уж точно не беспокоили подобные вещи. Дэвид нарочно задержался в коридоре, чтобы дождаться Норы. Выйдя из комнаты, она улыбнулась ему, но не остановилась, пока он не преградил ей дорогу.

– Подождите, не спускайтесь вниз, – попросил ее Дэвид.

– Почему?

– Потому что я уже шесть с половиной минут болтаюсь здесь, чтобы поговорить с вами. И мне бы не хотелось, чтобы это время было потрачено напрасно.

– Что же вы хотите мне сказать?

– Я уже забыл, пока ждал.

– Возможно, вы собирались поздравить меня с Рождеством?

– Мы уже сто раз друг друга поздравляли.

– Хорошо, вспомните позже. А я пока пойду проведаю отца.

– С вашим отцом все в порядке. У него есть пять тысяч хрустящих банкнот и очаровательная дочь, так что о нем беспокоиться не стоит. Подумайте о ком-нибудь другом. Вы, конечно, не будете столь любезны, чтобы спросить: «О ком же?»

– Ну, если вы так настаиваете, – засмеялась Нора. – Так о ком же?

– О человеке на Луне. Ваше счастье, что мы не нашли омелу. Пойдемте вниз, я покажу вам фокусы с веревкой.

– Какой вы смешной! Я должна помочь вашей сестре на кухне.

– Нет, это вы смешная. Сначала вы сказали, что должны проведать отца, а теперь говорите, что должны помочь моей сестре на кухне. Нет, вам определенно надо посмотреть мои фокусы!

– Они интересные?

– Не знаю. Никогда их раньше не показывал.

«Я слышала, как они смеялись, спускаясь по лестнице, – записала в дневнике Джесси. – И сказала себе: Вот и кончился твой роман, Джесси. Глупо, конечно, потому что никакого романа не было, просто я все придумала. А если бы даже и был, все равно пришлось бы распрощаться, мне же понятно, что происходит.

А потом решила проведать мистера Стрейнджа, потому что Нора ведь к нему не пошла. Я их не подслушивала, просто, выйдя из своей комнаты, увидела, что они стояли на лестнице, и не стала им мешать. Когда постучала к мистеру Стрейнджу, мне стало как-то не по себе, ведь это была та самая комната, где стояла кровать с пологом. Мне предложили туда вернуться, но я сказала, что лучше вообще не буду спать, чем лежать на этой кровати.

Я заглянула к нему, чтобы узнать, как он себя чувствует, а он пригласил меня в комнату. Когда я вошла, мы не знали, о чем говорить, просто улыбались друг другу. С такими людьми я всегда чувствую себя не в своей тарелке, потому что они вроде бы не от мира сего. А потом он вдруг сказал: «Не пойти ли нам вниз?» А я ответила: «Да, пойдемте». В книжках и пьесах люди говорят совсем по-другому, а в жизни все получается не так красиво, во всяком случае у меня. В общем, мы спустились вниз.

Лидия хлопотала в кухне, а Дэвид с Норой куда-то ушли. Оставшиеся мужчины не обращали на меня внимания, разве что мистер Хопкинс, а он мне даром не нужен. Поэтому я решила пойти поболтать с мистером Томсоном. Он, бедняга, все проворонил, хотя, может, это и к лучшему.

Я сразу поняла, что не зря сюда пришла, потому что он был очень бледный и сильно мне обрадовался.

– Как вы себя чувствуете? – спросила я.

– Уже лучше, – ответил он. – А как ваша нога?

– Почти как новая. Я сначала думала, что будет хуже.

– А мне было понятно. Вы просто подвернули ногу и немного растянули связки, а это быстро проходит. Вывих и растяжение – это разные вещи. Мне кузен говорил, а он химик.

Потом он вдруг покраснел и ни с того ни с сего сказал:

– Знаю, вы порядочная девушка и не обидитесь, что я об этом говорю? Можно вам задать один вопрос?

Я тоже покраснела, ведь сама пришла к мужчине. Правда, только для того, чтобы немного поболтать и ободрить его – ему будет приятно.

– Да, конечно, – ответила я, надеясь, что он правильно меня понял. Не знаю, как можно думать об этом, глядя на мистера Томсона.

– Я очень глупо себя вел? – спросил он.

– Господи, почему вы так решили? – воскликнула я.

– Не знаю. Но все же ответьте мне.

– Ну конечно нет. Вы были больны, это с любым может случиться. Были бы здоровы, вели бы себя не хуже остальных. Вы же поначалу нам помогали.