Триллионы для диктатуры олигархов. Что будет после Путина? - [47]

Если меры не будут приняты немедленно, Россия рискует потерять важнейшее из искусств».

«Мы своим молчанием обрекаем нынешнюю молодежь на неадекватность»: о терроре 90-х и о праве молодежи на забвение [11]

М.Делягин: — Здравствуйте, дорогие друзья! Я должен начать с грустных слов, потому что сегодня одна из ужасных дат в истории нашей страны и в жизни большинства из нас. 20 лет назад — это взрыв дома на Каширке.

Конец 99-го года — это время самое страшное, что я помню. Казалось, что рассыпается наша жизнь, общество. И ничего впереди внятного не маячит.

Выросло поколение.

Очень сложно осознать мне, что выросло поколение, которое не знает, что такое террор. И это большая проблема даже в общении, потому что когда я разговариваю с людьми, которым сейчас 20–25 лет, мне сложно осознать, что вроде бы эти понятные люди, нормальные, адекватные, но им никогда не приходилось в своем подъезде перешагивать через труп, пусть даже неизвестный.

Они просто не понимают, что это такое. Они не знают, что это такое. Потому что у них не было в жизни шанса с этим столкнуться.

Общаюсь с человеком, вроде бы его понимаю. Но я не могу себе представить, что он даже не подозревает, что его мать любимую, жену, сестру, дочь в любой момент и день могут затащить даже в центре Москвы в девятку с тонированными стеклами и их больше никогда не будет.

Для людей моего поколения это… мы с этим живем, это так же естественно, как дышать. И очень сложно понимать, что выросло поколение людей, которые этого не знают. И которому трудолюбивые соотечественники не объясняют, как они его будут резать. И когда будут вырезать всю его семью.

Это разрыв в сознании поколений. Это очень хорошо, что такой разрыв существует. Почти 20 лет с 2004 года, 15 лет мы живем вне террора. Мы не хотим говорить об этом, как и мои старшие не хотели говорить о войне категорически. Я застал ситуации, когда людей спрашивали о войне, а они просто молчали.

Люди не выключали телевизор, когда шли военные фильмы, но даже в однокомнатной квартире выходили на кухню или на лестничную площадку. Потому что не могли вспоминать про это.

Мне сложно избежать ощущения, что мы своим молчанием, может, милосердным, мы обрекаем нынешнюю молодежь на неадекватность и на повторение ужаса. Точно так же как наши старшие молчанием про войну, про то, что самое ужасное в советской пропаганде то, что она говорит правду, и что они нас обрекли нас на неадекватность и на следующий ужас. Забытое в общество возвращается всегда. Облегчение от того, что мы живем в обществе, свободным от реального массового повседневного террора, сопровождается большим страхом, что выросли люди беззаботные, которые не понимают, что это такое. И с логики общественных процессов через некоторое время будут обречены на повторение этого. Как были обречены на повторение этого мы.

Правда, некоторые ужасы никуда не делись. Они стали даже страшнее. Например, чувство полного отсутствия любых социальных перспектив. Это чувство стало сегодня массовым. А пока позволю задать вопрос. Считаете ли вы, что наше государство в целом выполняет свои обязанности перед вами как гражданином Российской Федерации?

Вы задаете правильный вопрос насчет взрывов в питерском метро в 17-м году. Не только в питерском метро были взрывы. И в другие годы, и в московском метро были. Но эти взрывы воспринимались как исключение из нормы. Они воспринимались как что-то чудовищное, но общество понимало, что жизнь другая. И взрыв — это нарушение правил. Ужас террора августа-сентября 99-го года заключался в том, что они вырастали из повседневной жизни, люди понимали, что это такие новые правила. Из бытового повседневного террора к чеченскому террору тогда перешли, когда он достиг таких масштабов, что общество начало понимать, что это такие новые правила. Очень многие люди не ощущали, что видят что-то необычное, перешагивая через труп на улице. Это был элемент пейзажа, как сейчас окурок на траве.

Примем звоночек. Михаил из Москвы, вы в эфире.

— Здравствуйте! Тут недавно один чиновник высказался, что расходы на административно-хозяйственный аппарат в сфере медицины и образования значительно превышает среднюю заработную плату. А вот в остальных отраслях какую часть составляет зарплаты административно-хозяйственного аппарата? Управленческого. А вот какая часть доходов этого управленческого аппарата в мировом бизнесе участвует, какой вклад они вносят в среднюю зарплату, или какую долю от средней зарплаты они получают? Впечатление, что это общемировая проблема.

М. Делягин: — Доля расходов на административно-хозяйственный аппарат в бизнесе и не только я навскидку не скажу. Более того, существует принципиальная разница даже между нашей медициной и образованием, потому что в нашей медицине более 20 % всех расходов на здравоохранение уходит на содержание фонда обязательного медицинского страхования. И его подразделений. Это колоссальная административная нагрузка, которая, с моей точки зрения, не имеет никакого оправдания. И является аргументом для того, чтобы вообще ликвидировать эту безумную надстройку и вернуться от массовой страховой медицины к нормальной медицине. Потому что эти люди еще осуществляют административный террор в отношении врачей. Именно они превращают врачей в писарей, которым некогда заниматься пациентами.