Триллионер слушает - [153]

Так или иначе, есть основания считать, что государство начинает активно заниматься досугом своих граждан — особенно пассивным, — лишь когда оказывается неспособным предложить им осмысленную производительную деятельность. “Хлеб и зрелища” — уловка, которую используют в качестве последнего средства спасения, однако она способна лишь на время оттянуть полный распад общества”.

“Если общество становится слишком зависимым от развлечений, есть риск, что останется меньше психической энергии, необходимой, чтобы справляться с техническими и экономическими проблемами, которые неизбежно возникают”.

“Отношения, которые помогают навести порядок в сознании в противовес психической энтропии, должны соответствовать, как минимум, двум условиям. Во-первых, это совместимость наших целей с целями тех, с кем мы общаемся. Как правило, это не так просто, особенно если учесть, что каждая сторона преследует собственные интересы. Тем не менее в большинстве случаев при желании можно обнаружить хотя бы некоторую общность целей. Второе условие успешного взаимодействия — готовность тратить силы и внимание на желания партнера. Это тоже непростая задача, тем более что психическая энергия — самый важный из наших ресурсов, и нам ее вечно не хватает. Если оба условия соблюдены, можно добиться максимума от взаимодействия с другими людьми и испытать состояние потока, идущего от оптимального общения”.

“В идеале дружба не должна быть статичной, это постоянная эмоциональная и интеллектуальная подпитка, поэтому отношения никогда не омрачают скука и апатия. Вместе мы пробуем новые занятия, пускаемся на поиски приключений, у нас формируются новые воззрения, идеи, ценности, мы лучше узнаем их и становимся все ближе. Многие потоковые виды деятельности доставляют удовольствие лишь на короткий период времени, пока мы осваиваем их, однако друзья не наскучивают нам всю жизнь, помогая поддерживать интеллектуальную и физическую форму.

Разумеется, такой идеал встречается очень редко. Зачастую, вместо того чтобы стимулировать наше развитие, дружба обеспечивает нам надежный кокон, в котором наши представления о себе консервируются, не давая возможности изменяться. Внешнее дружелюбие, царящее в подростковых группах, городских клубах и компаниях, собирающихся поболтать за чашечкой кофе, профессиональных ассоциациях и тусовках любителей выпить, дает нам возможность ощутить успокоительное чувство принадлежности к братству людей, мыслящих созвучно с нами и не требующих от нас усилий или личностного роста. Очевидно при типичном дружеском общении редко требуются умственные усилия.

Еще хуже, когда человек, не имеющий близких друзей, в поисках эмоциональной поддержки попадает в зависимость от других, столь же неприкаянных{552} личностей. В этих случаях дружба может оказаться деструктивной. Городские банды, преступные сообщества, террористические ячейки чаще всего состоят из людей, которые из-за собственных ошибок либо в силу обстоятельств не нашли себе места в иных социальных группах и самоутверждаются только в обществе себе подобных. В таких случаях результатом отношений тоже становится развитие личности, однако, согласно всеобщим представлениям, это злокачественный рост”.

“В сравнении с другими основными факторами социального окружения дружба предоставляет нам максимум эмоционального комфорта в настоящем времени и наибольшие возможности для личностного роста в долгосрочной перспективе. Однако современные реалии не слишком способствуют созданию долгосрочных дружеских связей. В консервативных обществах человек, заводя друзей в детские годы, продолжает общаться с ними в течение всей жизни. Увы, географическая и социальная мобильность, характерная для американцев, лишает нас подобного удовольствия. В начальной школе мы дружим с одними, в старших классах — с другими, а поступив в колледж — с третьими. Став взрослым, человек переходит с одной работы на другую, переезжает из одного города в другой, и с годами его кратковременные дружеские связи становятся все более поверхностными. Отсутствие настоящих друзей — вот наиболее характерная жалоба, которую мы слышим от всех, кто переживает кризис среднего возраста”.

“На самом деле умение задействовать весь спектр возможностей — от сосредоточенности на себе до полной открытости миру — есть нормальное человеческое свойство. Ненормально, скорее, кидаться в крайности, оставаясь всю жизнь либо сугубо общественным существом, либо, напротив, отшельником-одиночкой”.

“Детство, проведенное в бедности, жестокие родители, нищета и множество иных внешних причин способны помешать человеку видеть радость в повседневной жизни. С другой стороны, множество примеров показывает, как успешно люди преодолевают подобные препятствия, поэтому мнение, что качество нашей жизни определяется внешними обстоятельствами, безосновательно”.

“Примеров (того, что люди, несмотря на различные обстоятельства, мешающие видеть радость в повседневной жизни, все-таки переживают состояние потока. — Ш. А.) слишком много, чтобы их перечислять. Один их моих любимых касается Антонио Грамши — идеолога гуманистического социализма. Он оказал огромное влияние на развитие европейской философской мысли ХХ столетия и в конечном итоге — на крах ленинизмасталинизма. Родившийся в нищей семье на бедном острове Сардиния, Антонио страдал деформацией позвоночника и с детства был крайне болезненным ребенком. Нищета стала совершенно беспросветной, когда его отец, арестованный по ложному обвинению, был заключен в тюрьму и не смог больше обеспечивать семью. Безуспешно пытаясь избавить Антонио от горба, дядя мальчика подвешивал его за ноги на стропилах хибары, где жила вся семья. Его мать была настолько уверена, что мальчик в конце концов умрет во сне, что каждый вечер выкладывала на комод его единственный приличный костюм и пару свечей, чтобы упростить приготовления к похоронам. Никого не удивило бы, если бы при подобных обстоятельствах Грамши преисполнился ненависти и злобы. Однако он посвятил свою жизнь защите угнетенных, став искусным писателем и выдающимся теоретиком. Будучи одним из основателей коммунистической партии Италии, Грамши ни разу не предал идей гуманизма ради выгоды или партийных догм. Даже после того, как Муссолини заточил его в тюрьму, где он был обречен на смерть в одиночной камере, он продолжал писать письма и эссе, полные света, надежды, сострадания. Все было против Грамши; лишь самому себе он обязан той интеллектуальной и эмоциональной гармонией, которой всегда был верен.