Когдаявиделеё
, душазаходиласьотсчастья
.Амита. Памятьмоя…
Внезапно я почувствовал себя опустошенным. Отчаявшимся. Все мои планы, все начинания ни к чему не приведут. Навалилась такая тяжесть, словно крылья, предназначенные для полета в горних высях, вдруг стали каменными, и потянули к земле. Казалось: выйти на самый высокий балкон, сделать шаг и… рухнуть в пропасть. Обрести долгожданный покой.
- Я подвел отца. Я её отпустил, и, если она погибнет…
- Зачем вы забрали у нее меч? - голос хлестнул, как плеть.
- Я испугался! Господь свидетель, я… испугался. Она такая нежная, такая… Хрупкая! Длань Господа - не для неё. - упав на колени, я еле сдержался, чтобы не заломить руки. - Боже! Если б она не была той, кем является! Если б она была обычным человеком, земной женщиной!
- Ваша мать, благословенная Зарина, была обычной женщиной. И это не спасло её от Предназначения.
Поднявшись с колен, я добрался до кресла и рухнул в него, вытянув ноги. Но, через несколько секунд, представив, как я выгляжу со стороны, взял себя в руки. Архистратиг не может, упав на колени, заламывать руки. Не может проявить даже малейшую слабость. Не имеет права.
Поднявшись, я налил себе полный стакан скотча и выпил его, как воду. На мгновение мир раздвоился, но тут же встал на место. А жаль.
Демоны бы побрали эту каменную бабу. Всю печень выстригла.
- Скажу вам честно, прекрасная Лилит: я устал. За последний год я устал больше, чем за тридцать лет осады Ерушалайма. Бог мой, как тогда было просто! Я был рядовым рыцарем армии короля Филиппа Безобразного, выполнял приказы и ни о чем - решительно ни о чем, превышающем мои полномочия, не задумывался! Какое чудесное, прямо таки золотое было время…
- Вернемся к Ш’хине. Вы уверены, что ваши чувства не спровоцированы теми эманациями, что исходят…
…твояплясунья - неШ'хина, - сказалтогдаНикодим. Онапростая, ничем, кромекрасоты, непримечательнаядевочка. Тыошибся, сын. Тывлюблён, исветлюбвипринимаешьзаСветоч. Онапритягиваеттебясовсемпоинойпричине…
- Откудатызнаешь? - ощерилсяя. - Ведьтыеёдаженевидел!
- Язнаю. Верь. - сказалотец.
- Хотите знать, не пробуждается ли она? Нет. Пока нет.
- Думаете, план Никодима может не сработать?
Как ни странно, вспышка паники помогла мне успокоиться. Тому, чему суждено случиться - случится. Мне же остается следовать Плану.
- Ни о чем таком я не думаю. Не поверите, но это чистая правда. Я по самые уши погружен в земные проблемы и распри, пытаясь не допустить открытой войны Аляскинской республики с Американскими вампирами, и отвлекая короля Оберона от поползновений на Европейский союз… Слежу за тем, чтобы люди, не дай Бог, не сбросили ядерную бомбу на Персидский халифат…
- А еще переживаете, что Наоми вляпается в историю.
- Да пожалуйста, пусть вляпывается, мне не жалко! Только бы осталась цела.
- Встречаются два еврея на поминках. Один спрашивает: - как Шломо? Давно его видел? Другой отвечает: - да он же умер, Абрам, мы на его поминках! - Да что ты? - восклицает первый. - Ну… Здоровья ему на многие годы!
ГЛАВА 11
НАОМИ
Петербург.
Оставив крузер Коляна на людной заправке, мы пешком добрались до станции электрички. Затем метро, автобус, снова метро, маршрутка, такси, несколько пеших переходов, и наконец мы в центре, у ворот новой высотки.
- Ты здесь живешь? - задрав голову, я оглядывала здание. - А не боишься, что твою берлогу уже вычислили?
Тристан только фыркнул и повел меня внутрь.
Поднялись на грузовом лифте из гаража, прямо в просторный холл квартиры. Я с интересом огляделась. Черный ковер на паркете из светлого ясеня, черные же, непонятные панели на стенах цвета яичной скорлупы - язык не поворачивается назвать их картинами… Если это и есть прославленное сидхейское искусство, то я молчу.
- Проходи, будь как дома! - Тристан гостеприимно махнул рукой.
- Ты один живешь?
Так, на всякий случай. А то выйдет из кухни сидхейская мадам… Но жильем не пахло. Воздух такой, какой бывает в пустых домах.
- Теперь с тобой. - поймал мой взгляд и подмигнул. - Да ладно, ничего твоей девичьей чести не угрожает.
- Вот еще: всяких волчат бояться… - и тут я вспомнила, что нахожусь в гостях. - Извини. Ты сам меня провоцируешь.
- Ну, так же веселее, правда?
Глянул из-под длинной челки, ухмыльнулся и двинулся вглубь квартиры. Я покорно поплелась следом. Кроссовки, кое-где расползшиеся, с оборванными шнурками, сиротливо притулились у входной двери, как брошенные щенята.
- Твоя спальня. - он распахнул дверь в светлую, просторную комнату. - Ванная здесь же. Дальше - моя половина. Спальня, гостиная, кабинет и так далее… Без приглашения не входить. Шучу. Налево - кухня, столовая, направо - библиотека, зимний сад…
Вспомнился наш домик. Тот самый, в котором я выросла у дедушки с бабушкой. Три комнатки, удобства на улице. Летняя кухня, огород, виноградник, беседка.
Дедушка в сером саржевом кимоно сидит за низким столиком. Перед ним - тонкая рисовая бумага. Одним росчерком беличьей кисточки, едва касаясь листа, он пишет моё имя. Два иероглифа: «прежде всего, красота…»
- Эй, ты чего зависла?
Я моргнула, отвела взгляд от панорамы за широким, во всю стену, окном.
