Тригинта. Меч Токугавы - [106]

А оказавшись вновь в тюрьме, Форегъ, естественно, не смог воспользоваться плодами своего труда…

Вероятно, после казни он хотел вернуться на наше подворье, по-тихому собрать Печати, и только потом показаться Рафаэлю - с благодатями тридцати архангелов он разнес бы Второе Небо на атомы… А уж потом вернуться на Землю и прибрать к рукам всё сущее.

Но Гигант просто не успел: Рафаэль вовремя спохватился. И ведь никому ни единым словом не обмолвился, подлец, о своем упущении, пока не стало слишком поздно…

- А вы, значит, ожили на третий день, как и обещал Иегошуа. - пробормотал Тристан. Маккавей покачал головой.

- Иегошуа обещал Воскресение! Чудо Господне, явление сколь волшебное, столь и удивительное. Мы же - просто восстали, будучи при этом мертвыми. Отец, посчитав, что это Божий промысел, решил податься в странники. Взял самую завалящую котомку и ушел. Больше мы его не видели.

В первые дни была сущая неразбериха: мы и сами не понимали, что умерли; только отчего-то всё время мучила жажда, как во время лихорадки, и воротило от пищи. Первым догадался Илия, не зря он был самый умный… Вычитал в древних папирусах из Айгюптоса о так называемых «живых убитых» - рабах, отличавшихся выносливостью, силой и живучестью; их использовали на постройке пирамид и поили человеческой кровью… А кем являлись правители Та-Кем? Ну конечно! Пирожок за догадливость. Нашими разлюбезными ангелами…

- И что ты будешь делать теперь, став человеком? - спросил Таранис.

- Искупать. - на рябой физиономии Счастливчика проступила детская улыбка. - Буду ходить, говорить с людьми - авось, кто-то да и послушает старика… Я был мертв две тысячи лет, а теперь жив - не это ли проявление Божьего провидения?

- Скорее, попущения. - буркнул Яррист. Он был совершенно пьян - впервые, наверное, в жизни. - Твои бывшие сородичи затравят тебя, как бродячую псину, Маккавей. Просто чтобы доказать, что везение твое кончилось.

Счастливчик вздохнул.

- Очень хотелось бы заявить, что отныне вампиры - не моя проблема, но… - он вновь улыбнулся - поживем, увидим.

Эпилог

ЭПИЛОГ

…Когда я увидел её, исхудавшую, с жестким, сведенным судорогой ртом и помертвелыми глазами - заплакал.

Я думал: вот передо мной дочь моя, единственная, которую я люблю. Я её вырастил и воспитал, и научил всему, что, как я полагал, поможет ей в трудную минуту.

Знал ли я, что это не сделает девочку счастливой? Конечно. Но счастье преходяще, а своей судьбы не может избежать никто.

Сейчас же, стоя над нею, глядя в изможденное её лицо, на израненное тело, которому даже я не могу принести исцеления, сомневаюсь: был ли я прав, возлагая право решать на себя одного? Когда-то я остановил руку Авраама… Не смог взять на себя ответственность за чужое дитя. Обречь на муки дитя своё, родное, любимое - во много раз горше. И всё равно я пошел на это. Кто же станет судьей мне?

НАОМИ

…Ощутив под боком теплый, пушистый комок, опустила руку и почувствовала тельце с шелковистой шерсткой. Кошка…

Открывать глаза было страшно, но в какой-то момент оставаться в неизвестности сделалось невмоготу.

Напротив, на стене - потемневший гобелен: огромное дерево с золотыми листьями и цветами, а под ним крошечные олени, зайцы, лисы…

Показалось, я в госпитале Ордена, на Мальте… но нет. Запах не тот: известь, ржавчина, и, почему-то, апельсины. Сицилия! Вампиры! - я судорожно забилась в одеяле, пытаясь встать, но, увидев рядом с собой знакомую фигуру, затихла.

Он совсем не изменился: тот же взгляд печальных мудрых глаз, седые и редковатые, до плеч, волосы, темное морщинистое лицо. Добрая улыбка.

- Здравствуй, блудная дочь. - сказал он.

- Никодим. Ты пришел…

Я вновь попыталась сесть, но Учитель не позволил.

- Не двигайся, тебе нужно прийти в себя. Набраться сил… - отеческим жестом он поправил мне подушку и укрыл одеялом до самого подбородка.

Вспомнив обожженное лицо Ярриста, мертвые глаза Ивана, дикую, ни с чем не сравнимую боль, причиняемую мечом серафим, я застонала. Стало страшно: вдруг, откинув одеяло, я увижу распоротый живот и вываливающиеся кишки? Слёзы закипели в глазах.

Он протянул руку и погладил меня по щеке. Теплая, мозолистая, такая родная ладонь…

- Не плачь, дочка! Ты умница. Я горжусь тобой. - он пересел на кровать и обнял меня.

Окунувшись в знакомый запах, тепло его рук, его присутствие, я почувствовала, как страх уходит.

- Я люблю тебя, Никодим.

Никогда я этого ему не говорила. Никогда…

- Я тоже тебя люблю. И я тебя не заслуживаю. - сказал Никодим и поцеловал меня в лоб. - Ты - часть меня, моё продолжение. Ты намного лучше меня. Ты - сильнее.

- Я? Да я же всё испортила! Яррист мёртв, Иван… - слёзы забулькали в горле, говорить стало невозможно.

- Да нет же, нет! - он взял меня за плечи и внимательно посмотрел в лицо. - Они живы! Свет души моей, единственная моя, ты справилась! Ты всё сделала правильно. Смертию смерть поправ…

Я затрясла головой, пытаясь изгнать из памяти зрелище обожженных, сплавившихся в единый черный уголь ангела и демона.

- Они здесь! Скоро ты их увидишь. - сказал Никодим. - Но сначала я хочу кое-что сделать. Попросить прощения.

Я нервно сглотнула. Сколько раз я представляла, что встретив наконец Учителя, предъявлю ему счет? Вытрясу всю душу? Узнаю все тайны…