До вечера Щеглов ходил по двору и придумывал план наказания и мести. Многие планы перебывали в его голове, но что он ни придумывал, все подходило под ту или другую статью уложения о наказаниях. После долгого, мучительного размышления оказалось, что он ничего не смел...
В третьем часу ночи, стоя у беседки, он услышал разговор хуже вчерашнего. Трифон со смехом передавал Насте беседу свою с барином:
- Взять бы его, знаешь, за ворот, потрясти маленько этак - и душа вон.
Щеглов не вынес.
- Кого это, прохвост? - взвизгнул он. - Чья душа вон?
В беседке вдруг умолкли. Трифон конфузливо крякнул. Через минуту он нерешительно вышел из беседки и уперся плечом в косяк.
- Кто здесь кричит? Кто таков? А, это вы!.. - сказал он, увидев барина. - Вот кто!
Минута прошла в молчании.
- За это прежде нашего брата на конюшне пороли, а теперь не знаю, что будет... - сказал Трифон, усмехаясь и глядя на луну. - Чай, расчет дадут... Боязно!
Засмеялся и пошел по аллее к дому. Щеглов засеменил рядом с ним.
- Трифон! - забормотал он, хватая его за рукав, когда оба они подошли к садовой калитке. - Триша! Я тебе одно только слово скажу... Постой! Я ведь ничего... Слово одно только... Послушай! Прошу и умоляю тебя, подлеца, на старости лет! Голубчик!
- Ну?
- Видишь ли... Я тебе четвертную дам и даже, ежели желаешь, жалованья прибавлю... Тридцать рублей дам, а ты... дай я тебя выпорю! Разик! Разик выпорю и больше ничего!
Трифон подумал немного, взглянул на луну и махнул рукой.
- Не согласен! - сказал он и поплелся в людскую...
